— Вот и я о том же. А бездействие для меня — просто нож острый.

* * *

К вечеру приехал Виталий, и верная боевая подруга сразу встрепенулась.

— Ну, рассказывай, — торопила она напарника.

— У супруга Изабеллы Астраловой, в миру Валентины Вениаминовны Бобковой, Семена Гордеевича Бобкова, есть увесистый мотив. Ленька нашел ключик к сердцу их экономки Анны — та работает у них давно. За рюмкой чаю Аннушка поведала ему под страшным секретом, как лет пять назад слышала ссору супругов. Валентина, как всегда, требовала денег, а Семен Гордеевич ворчал, что она совсем потеряла меру и ее транжирство его разорит. Слово за слово, и они стали орать в полный голос. Муж пригрозил разводом, на что жена напомнила, что некие документы все еще целы и напрасно он-де надеется, что все шито-крыто и быльем поросло. А если он будет плохо себя вести и урезать ее в расходах, то сильно пожалеет, — есть человек, которого эти документы очень заинтересуют, и тогда о киллерской пуле благоверному останется лишь мечтать — его похитят, а бравые ребятки так с ним поработают, что он отдаст все денежки, утаенные от дольщика. Мол, в тот раз муженек выскочил из переделки потому, что третий подельщик разбился на машине, а Семену удалось списать махинации на него. Но как же будет удивлен второй из бывших компаньонов, узнав, что документы, обнаруженные в автомобиле погибшего, — отлично сфабрикованная фальшивка, а сама авария подстроена им, Семеном Бобковым, чтобы скрыть собственные грешки прошлого, в частности — что он умело обворовывал своих дольщиков и в итоге присвоил немалую сумму. Коварная супруга поведала мужу, что у нее на него целое досье, она тайком ксерокопировала все документы, которые Семен по недомыслию и беспечности приносил домой и оставлял где попало, и в них отражена вся его деятельность. Услышав об убойном компромате, муженек сразу прекратил орать, пообещал беспрекословно выдавать требуемую сумму, после чего ссора погасла, а экономка убралась подальше.

— Поня-атно… В общем, мадам Бобкова держала супруга за горло, и ему пришлось раскошелиться на ее рекламную кампанию и прочие развлечения. Но неужели она не обезопасилась, к примеру оставив записку: «В моей смерти прошу винить любимого мужа»?

— Да кто ее знает? Может быть, он столь примерно себя вел, что у нее не возникало поводов для беспокойства. Или она была слишком самонадеянной дескать, супруг не посмеет ее тронуть.

— Почему же он ждал столько лет?

— Говорят, последнее время мадам стала совершенно неуправляемой. Во-первых, возомнила себя великой писательницей и творила черт-те что. Во-вторых, пила без меры. Соседи видели, как ее литагент, пыхтя и отдуваясь, таскал в квартиру коробки с водкой. И не только он. Шофер тоже привозил горючее. Бывало, что и литсекретарь Лиза тоже бегала в магазин, но приносила, разумеется, не ящик, а пару бутылок. Да и Даниила не раз командировали в штучный.

— Откуда столь интимные подробности?

— Очертания видны в пакете, да и звон стоит хрустальный, когда бутылки чокаются. Дом у них респектабельный, старушки перед подъездом не сидят, но то один жилец, то другой, ожидая лифта, видели обслугу Астраловой, несшую горячительные напитки. А мои ребята свели все эти сведения воедино, и оказалось, что писательница пила как сапожник.

— Обижаешь представителей этой славной профессии, — хмыкнула Алла.

— Соседка с площадки, Полина, заметила, что домработница Астраловой постоянно выносит к мусоропроводу пустую тару, спускает в шахту, и бутылки летят вниз со страшным грохотом. Полина сделала ей замечание, и та стала оставлять стеклотару возле мусоропровода, а уборщица уносила, когда мыла подъезд. Расспросили и ее, оказалось, что ежедневно мадам Бобкова-Астралова потребяла не менее литра водки.