Олег тоже к ней не лез, найдя прибежище в спальне. Он знал о сегодняшних похоронах и полагал, что Аллино состояние вызвано болью утраты. Та, как всегда, скрыла от нею, что занимается расследованием.

Даже любимый котенок не развлек ее. Слоняясь из комнаты в комнату, она держала его на сгибе здоровой руки, а сэр Персиваль пытался поймать лапкой качающуюся над его мордочкой прядь ее волос. В другом настроении хозяйка тут же затеяла бы с ним любимую игру, но сейчас она лишь морщилась, когда острые коготки Перса запутывались в ее волосах.

— Алка, давай напишу следаку чистосердечное, будто я эту сучку Ритку в воду скинул, — наконец не выдержал верный оруженосец и мастер деликатных решений всевозможных проблем.

— И что — ляжешь из-за этой дряни на нары?

— Да ну! — скривился ее преданный Санчо Панса. — Посижу полгода в СИЗО, а после пойду в отказ. Когда ее замочили-то?

— Предположительно семнадцатого мая.

— Щас вспомню, где мы тада были.

— Не напрягайся. С утра ты отвез меня в психиатрический центр, а потом мы поехали на нашу дачу.

— Во! — обрадовался он. — И мать твоя тама была, и соседка меня видала. А ты гришь — на нары! Фиг-то!

— А полгода в СИЗО?

— Ха! — беспечно отмахнулся бывалый Толик — все ж два срока отсидел.

— Нет, Толян, это уж слишком. Надо искать настоящего убийцу.

— Да че его искать-то, — пробурчал тот, видимо уже твердо решив, что это одна из сестер. Вздохнул посмотрел на Аллу с непривычным выражением и произнес дрогнувшим голосом:

— Жалко девок-то…

— Жалко, — согласилась Алла, ничуть не удивившись его самопожертвованию. Ее верный оруженосец лишь на первый взгляд груб и примитивен, а на самом деле способен к состраданию и сопереживанию, уже не впервые выступает защитником пострадавших женщин. — Потому и мечусь, как тигрица в клетке. Я бы эту сволочугу Ритку собственными руками придушила. Ты гляди, скольким людям она напакостила Нет ни одного человека, у кого нашлось доброе слово в ее адрес, за исключением Сереги, но он-то святая простота…

— Тада командиру скажит. Пускай наши пацаны возьмут эту сучку на себя.

— И тоже в СИЗО на шесть месяцев?

— А че? И в СИЗО люди живут.

— Так в Мироновой команде других судимых нет.

— Ну и че? Не мужики, что ль? Другие вон сидят, и наш парень потерпит. Не срок ведь, фигня. А может, и пораньше свалит. Получит следак чистосердечное, закроет дело, а после наш пацан пойдет в отказ.

— Как крайний случай и это сгодится, — вздохнула Алла. — Но, честно говоря, не хочется мне из-за этой дряни сажать в кутузку ни в чем не повинного парня.

— Дак не из-за Ритки! Чтоб девок отмазать!

— Ты к «самаритянам» не заходил и наши разговоры не слышал. Знал бы ты, сколько народу желало этой мерзавке самой мучительной смерти!

— Во! — тут же воодушевился верный оруженосец. — Дак на них навесь этот мокряк!

Для него не существовало никого, кроме командира — почти отца родного, его боевой подруги, Ларисы, ее сына Алеши и Олега. Теперь он и Таисию с Алисой взял под свою защиту, проникшись их драматической судьбой. За своих Толик готов был собственноручно перегрызть глотку любому, а участь всех остальных людей ему была безразлична.

— Крутой ты, Толян, — покачала головой Алла. — А если этот человек невиновен?

— Дак найдем, кто виноват.

— Вот и я о том же. А бездействие для меня — просто нож острый.