— А ведь совсем недавно вы корили меня за склонность к риску… напомнила Алла.

— Я и сейчас не призываю вас кинуться в авантюру. Но застывать в стереотипных отношениях для вас мучительно, и потому старайтесь постоянно что-то менять в своей жизни.

— Примерно об этом я думала всего пару часов назад.

— Значит, вы и сами понимаете, что теперешний статус для вас неприемлем.

— Ладно, приму к сведению, — согласилась пациентка.

— Есть и другой путь; Я могу назначить вам легкие антидепрессанты, и ваша субдепрессия скоро пройдет. — Врач внимательно смотрела на нее, уверенная, что Алла откажется, и не ошиблась.

— Нет, Лидия Петровна, палочка-выручалочка мне не нужна. Вы правы, я сильная, сама справлюсь. Мне просто нужно было ваше одобрение, и я его получила. Больше не буду терзаться-самокопаться, переключусь на что-то другое, встряхнусь и выздоровею и от хандры, и от анемии с астенией.

* * *

Эдуард Леонидович Нечаев сидел уже напротив другой женщины, в отношении которой у него были далеко идущие планы, хотя она не писала романов.

Его собеседница — крепкий орешек. Глаза злые, губы тонкие, поджаты в ниточку, видно, что она ему не доверяет и желает получить твердые гарантии.

— И нам, и вам выгодно будущее сотрудничество, — увещевающим тоном произнес издатель. — Я в этом ничуть не сомневаюсь.

— А я сомневаюсь, — отпарировала его визави. — Слепому видно, что я вам до зарезу нужна, а своей выгоды пока не пойму.

„Черт бы тебя побрал! — ругнулся про себя Нечаев, не выдавая раздражения. — Ведь никакими достоинствами, кроме того, что подходит нам по всем статьям, эта мерзавка не обладает, но кочевряжится, набивая цену. Наверняка сейчас начнет торговаться, как базарная баба“.

Собеседница тут же подтвердила его недавние предположения:

— Что я буду иметь?

— Вас интересует вознаграждение?

— Естественно.

— Оно будет адекватным.

— Адекватным чему?

— Вашим трудам, разумеется.

— Это слишком обтекаемо.

„Сколько же ей предложить? — задумался Эдуард Леонидович. — Видно, что алчная и совершенно беспринципная. Ох, чую, намучаюсь я с нею…“

* * *

Дикторша объявила, что совершил посадку рейс из Палермо. Алла и ее друг, частный детектин Виталий Рылеев, ринулись в толпу встречающих и заняли самое удобное место у выхода с „зеленого коридора“.

Виталий уже год был любовником Ларисы Правда, вторым, а на первом месте — Игорь Северин по прозвищу Казанова. По его просьбе сыщик переквалифицировался в личного телохранителя Лары и обычно состоял при ней, когда та жила в Италии. Выдержки сыщику не занимать, но он же не железный. На время приездов соперника Виталий, сославшись на дела, улетал в Москву.

Улыбающиеся Лариса и Казанова появились одними из первых. После положенных объятий и радостных восклицаний Алла оглядела подругу и подняла большой палец:

— Ты гораздо красивее, чем выглядишь, старушка!

— А ты еще больше похорошела, дорогая, — перепасовала комплимент Лара.

— Ха! На фоне твоего средиземноморского загара я как бледная спирохета, — закокетничала верная боевая подруга.

— Бледность тебе к лицу, — снова польстила ей Лариса.

— Хорошо говоришь, — одобрительно кивнула Алла и пояснила свою мысль свежепридуманным афоризмом:

— Лучший комплимент тот, что правдивее правды.