Он метнулся к двери и, задохнувшись от волнения, ухватился за косяк. Всех в комнате словно подхватило взрывом и понесло к двери. На другой стороне улицы люди, чьи темные силуэты были хорошо заметны на фоне окон, перепрыгивали через перила крыльца «Полярной звезды» и пускались бегом по улице. Лошади у коновязи вставали на дыбы от испуга, ржали и били по воздуху копытами.

Пламя металось по лавке, окрашивая всю улицу алым. Вырос огромный гриб дыма, заслоняя небо, словно зловещее облако. Со звоном трескались стекла.

Карсон мчался, поднимая пыль. Кто-то с разгона врезался в него. Кто-то ревел, требуя принести ведра и запустить ветряную мельницу.

Пламя с тяжким вздохом пробилось сквозь крышу, завиваясь вверх и окрашивая завесу дыма в кровавые тона. Огонь пробежался по сухим деревянным балкам, и часть крыши обвалилась. В задней части лавки что-то с уханьем взорвалось, и яркая вспышка на мгновение озарила всю улицу, освещая, казалось, даже мечущееся пламя, а затем все вокруг заволокло черной пеленой.

Это рванула бочка с керосином.

Здание разваливалось, языки пламени облизывали прочные стены. Кто-то предостерегающе крикнул, и вся верхняя часть обрушилась в изъеденное огнем ничто. Горячие угли поплыли над улицей, с глухим стуком падая в пыль, и людям то и дело приходилось уворачиваться.

Какой-то миг толпа стояла в потрясенном молчании, не было слышно ничего, кроме дыхания огня, прогрызающего себе путь в небытие.

Люди, прибежавшие от ветряка, чтобы окатить водой стены и крышу приемной шерифа, не дав пожару перекинуться на нее, опустили ведра. Огонь угас, и все услышали другой звук: скрип мельницы.

В толпе показался Билл Робинсон, с побелевшим лицом и почерневшей от гари рубашкой. Он смотрел сквозь Карсона, похоже не замечая его.

— Все погибло. Я разорен. Все погибло…

Карсон сжал плечо Билла, но тот вывернулся, покачал головой и побрел куда-то по улице. Люди расступились и пропустили его, не зная, что тут можно сказать.

Гордон Пёрвис встал рядом с Карсоном и тихо проговорил:

— Мы должны что-то придумать. Пустить шапку по кругу…

Карсон кивнул:

— Можно возвращаться в редакцию. Здесь больше нечего делать.

Из открытой двери «Трибьюн» выскочил человек, увидел их и помчался навстречу. Карсон узнал Джейка, а когда тот подбежал ближе, понял: случилось что-то нехорошее.

— Шрифт! — охнул Джейк. — Разбросан по всему полу и даже за дверью. И кто-то прошелся молотом по станку.

Сердце Карсона провалилось куда-то в желудок, желудок сжался, чтобы вытолкнуть его обратно, предчувствие холодными пятками пробежало по спине.

Джейк сказал правду.

В печатной был полный кавардак. Ящики наборной кассы вытряхнули и разбросали по всей редакции, а некоторые улетели за дверь и лежали в траве вдоль дорожки, что вела к конюшне. Пресс был покорежен так, будто по нему лупили тяжелым кузнечным молотом. Тем же самым молотом разбили банки с чернилами и оставили их лежать в густой луже на полу.

Все было сделано в считаные мгновения… за те несколько минут, когда огонь метался по лавке Робинсона.

Карсон стоял на ватных ногах и смотрел на разрушения.

Наконец он устало повернулся к Пёрвису и сказал:

— Боюсь, мы все-таки не напечатаем сегодня экстренный выпуск.

Пёрвис покачал головой.

— Теперь мы знаем, что пожар не был случайностью, — заявил он. — Нас хотели выманить отсюда и выбрали самый надежный способ.

Они вернулись в редакцию и стали ждать остальных, но никто не пришел. На улице стучали копыта: люди садились на лошадей и уезжали из города. Шум голосов наконец умолк, наступила тишина.