— Очень приятно, — прошептала я.

— Значит, так, девка, — проговорил он, отодвигая чашку. — Сегодня у меня переночуешь. А завтра я тебя на железную дорогу выведу. Три остановки на электричке проедешь — и как раз в свою Вишневку попадешь. От платформы-то найдешь дорогу?

— Найду, — ответила я и ужаснулась: — Три остановки! Как же меня угораздило так далеко забрести?

— Ну уж не знаю! — Он улыбнулся.

И я тоже не знала. Странно, правда?

Алексей Иванович поднялся и стал стелить постель на широкой деревянной кровати. Я с легким беспокойством следила за ним.

— Не боись, — буркнул он мне. — Я на чердаке лягу.

Я с благодарностью посмотрела на него и облегченно вздохнула. Отражать сексуальные домогательства в данный момент у меня просто не было сил.

— Раздевайся, ложись, — просто сказал Алексей Иванович, выходя на крыльцо. — Хочешь — дверь запри.

Запирать дверь я не стала. И раздеваться тоже: просто падала от усталости. Едва добредя до кровати, рухнула в нее и тут же вырубилась. Спала крепко, без сновидений, не проснувшись ни разу за ночь. Такое со мной редко бывает, обычно я проснусь раз десять и буду вставать и ходить туда-сюда по разным делам, пока не получу втык от Полины, если мы ночуем вместе.

Проснулась я оттого, что в лицо мне бил солнечный свет. Открыла глаза и сразу зажмурилась. Сладко потянувшись, спрыгнула на деревянный пол. Тут взгляд мой упал на часы, и сердце мое сжалось. Времени было половина первого. С ужасом вспомнив вдруг о Полине и о детях, которые, наверное, очень волнуются, я побежала на улицу. Алексей Иванович сидел на скамейке и чинил какую-то металлическую штучку. Увидев меня, он улыбнулся.

— Выспалась? Вот и хорошо. Сейчас обедать будем.

— Не могу я обедать, дядя Леша! — закричала я. — Мне домой нужно срочно! Мои, наверное, меня ищут…

— Ах, ты! — покачал головой дядя Леша, откладывая свою работу. — Ну пошли. Сейчас как раз электричка будет.

Я почти бегом кинулась за ним. Бежала и от души надеялась, что Полина не очень сильно волновалась за меня, привыкшая к моим выходкам.

Оказалось, что Полина совсем не волновалась. Потому что это не то слово. Она просто сходила с ума. Когда я поднялась на крыльцо и заглянула в комнату, то увидела следующую картину.

На столе стоял пузырек с корвалолом. Этим уже было сказано все, потому что Полина не признает лекарства.

Сама сестра сидела за столом в компании пожилого милиционера, который что-то записывал на листке.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — постоянно повторял он. — Ее уже ищут.

Руки у Полины дрожали. Такого я еще не видела. Она тушила сигарету в пепельнице и закуривала новую. Я заметила, что пепельница просто переполнена окурками.

Глаза у Полины были красными. И еще она заикалась. Заикалась, когда разговаривала с милиционером. Не сильно, но заметно. Такого я никогда за ней не наблюдала.

— Поля… — тихо вырвалось у меня. — Вот и я!

Обе головы разом повернулись в мою сторону. Глаза Полины налились слезами, в них вспыхнула отчаянная радость, которая тут же сменилась темным огоньком гнева…

Не хочу даже описывать, что творилось дома при моем появлении. Оказывается, Полина, обегав весь поселок и сбившись с ног, заявила в милицию о моем исчезновении. И хотя по закону нужно было подождать три дня, Полина пригрозила сообщить своему мужу, старшему следователю УВД, о безответственном поведении вишневской милиции, и у нее приняли заявление и тут же начали меня искать.

Милиционеры прочесали весь лес, Полина с Галькой тоже не сидели сложа руки, а всю ночь ездили по округе.