У меня защипало в носу, но я старательно делала вид, что сплю. Полине было бы не очень приятно осознавать, что я слышу ее излияния.

— Что же ты делаешь, — говорила Полина, — ведь знаешь, что я без тебя жить не смогу!

— И я тоже, Поля, — не выдержав, жалобно проговорила я, и слезы, сдерживаемые долгое время, прорвались, наконец, наружу.

Полина резко отпрянула, шарахнулась в сторону, потом ошалело глянула на меня.

— Ты… Ты… Подслушиваешь? — прошипела она.

— Да что ты, дорогая! И в мыслях не было! — Я прижала руки к груди, садясь на постели.

— Ну ладно! — Полина резко развернулась и вышла из комнаты.

Но я уже успокоилась. Мне стало весело. Теперь совершенно ясно, что сестра больше не сердится на меня, и мир практически восстановлен. Остается только подойти к ней сзади, обнять за плечи, прижаться и честным-честным голосом попросить прощения, пообещав, что ничего подобного больше ни-ког-да не повторится! И смотреть при этом прямо в глаза Полине. И еще непременно добавить, как сильно я ее люблю и вообще горжусь и стараюсь ставить всем в пример. Тут Полина просто засияет, начнет раздуваться, и тогда уже дело будет в шляпе. Убаюканная такими мыслями, я радостно перевернулась на другой бок и тут же уснула.

Проснулась я уже под вечер, почувствовав изумительный, манящий запах, проникающий откуда-то с кухни. Пахло ароматным лимонным кексом. Ура! Наверняка Полина решила побаловать нас одним из самых любимейших блюд. Я быстро вскочила с кровати и, весело напевая, вышла в кухню. Полина в купальнике и фартуке, надетом поверх него, возилась у плиты. Лицо ее раскраснелось, на лбу блестели капельки пота.

Она вынимала румяный кекс из духовки. Полина поставила его на стол рядом со мной. Я сразу же потянулась отломить корочку, но сестра больно шлепнула меня по руке. Я надулась и отвернулась. Жалко ей, видите ли, стало кусочка пирога для несчастной сестры, проплутавшей всю ночь по лесу… Я уже забыла о том, что собиралась просить у Полины прощения. Меня очень обидело ее поведение. Поэтому я сидела и смотрела в окно, подперев руками щеки, и ждала, когда Полина сама предложит мне кекс. А я откажусь! Вот откажусь, и все! Пусть тогда поуговаривает!

Вскоре вернулась Галина. Она вела Артура и Лизу от бабы Клавы.

— Мамочка, ты нашлась! — наперебой загалдели дети, бросаясь ко мне и залезая на колени.

— Нашлась, нашлась, — ответила я. — Я не очень-то и терялась.

Полина смерила меня презрительным взглядом. Она разрезала кекс и стала раскладывать его по тарелкам. Передо мной она также поставила тарелку с кексом, но молча, без всяких эмоций.

Я решила не притрагиваться к кексу. Сидела и ледяным взглядом смотрела в окно. Вокруг меня все с аппетитом жевали кекс, хвалили Полинины кулинарные способности, а на меня никто не обращал внимания.

У меня потекли слюни. Но я крепилась из последних сил. Подлая Полина не предлагала мне съесть кекс! Если бы она хоть чуть-чуть меня поупрашивала, я бы поломалась ради приличия три… ну две минутки, а потом уплела бы кекс за милую душу. И все было бы нормально! Но Полина всегда страдала упрямством. Я сидела, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете.

— Мама, — повернулась ко мне Лизонька, — а ты почему не ешь? Не хочешь? Тогда давай я скушаю…

— Нет, — решительно заявила я, впиваясь в сладко пахнущий кусок. — Я и сама скушаю.