Сплетя пальцы, они направились по коридору. По невысказанному согласию они боялись прижаться друг к другу. Не смели.

— Отделайся от горничной: сегодня она тебе не понадобится.

Франческа не помнила, как открыла дверь и вошла в комнату. Джайлз проследовал в свою спальню.

— Вы уверены, мадам? — в который раз переспросила Милли.

— Совершенно, — повторила Франческа, провожая горничную до порога. Та неохотно вышла.

Стуку задвинутого засова вторил другой, по ту сторону стены. Франческа поспешно повернулась. Из тени выступил Джайлз, уже без фрака. Оба молчали.

Джайлз двумя прыжками перекрыл разделявшее их расстояние, схватил ее в объятия и прижался к губам.

Они любили друг друга много ночей подряд, но эта была особенной. Ею никогда еще не владела подобная алчность. Никогда еще она не была столь решительной. Столь требовательной. Она дразнила, манила… хотела большего. Хотела его. Он предъявил на нее права, поставил свое тавро. Не в первый раз. И не в последний.

Но сейчас была ее очередь брать. Его очередь стать игрушкой в ее руках. На меньшее она не согласна.

Только на большее.

Их кровь уже растекалась по жилам жидким огнем, стучала в ушах.

Он почти грубо отстранился, повернул ее так, что она стояла перед ним, окутанная золотистым светом лампы, горевшей на туалетном столике, глядя на свое отражение.

— Дюйм за дюймом.

Он уже предупреждал ее. И сейчас она наблюдала, ждала, пока он расстегивал ее платье. Его руки поднялись, сдвинули шелк с ее плеч, медленно, не торопясь, обнажили груди. Она поежилась от внезапного холодка: теплая ткань вдруг исчезла, и теперь груди оставались прикрытыми только тонкой сорочкой. Она вздрогнула, но он лишь слегка улыбнулся и взглядом попросил ее вынуть руки из рукавов.

Она послушалась и теперь не знала, что с ними делать. Откинувшись на его грудь, она завела руки назад и прижала ладони к его твердым бедрам. Он сжал губы, но не оторвал взгляда от ее талии, когда стянул платье ниже. Она ожидала, что он коснется ее, положит пальцы на защищенную батистом кожу, чтобы облегчить нервный трепет, пригасить возбуждение. Но он продолжал раздевать ее. Дюйм за дюймом. Пока шелк с тихим шорохом не сполз на пол.

Какое-то мгновение оба смотрели на изумрудную лужицу у ее ног. Потом она медленно подняла голову, любуясь живой картиной, созданной Джайлзом. Ее волосы все еще были забраны наверх, поразительно темные на белоснежном полотне его сорочки. Масса локонов спускалась вниз, доставая до его плеч. Ее руки были голыми. Ноги, начиная от бедер, — тоже. Плавные изгибы ее фигуры были кокетливо спрятаны под легкой тканью. Кожа слегка светилась, медово-золотистые тона контрастировали с его сорочкой, казались нежными и женственными на фоне его черных шелковых панталон.

Сейчас она чувствовала себя драгоценным призом, доставшимся ему одному.

Он глубоко вздохнул и сжал ее талию. Она переместила руки на его плечи. Он нежно коснулся губами ее виска и стиснул груди. Она ахнула и выгнулась. Он жадно мял холмики, умело избегая касаться тугих бутонов. Не успела она опомниться, как руки скользнули на ее бедра, живот властным касанием хищника, завоевателя, спешившего пометить свою территорию.

Она стала тереться о него всем телом, намеренно искушая.

Он схватил стул и поставил его сиденьем к ней.

— Сними чулки…

«Для меня». Слова не были произнесены. Но недоговоренность повисла в воздухе.

Франческа, не колеблясь, сбросила туфельки, поставила ступню на сиденье и медленно, демонстративно-медленно, сняла подвязку и стала скатывать чулок, поглаживая себя по ноге. Потом стянула шелковый лоскуток, повесила на спинку и повторила представление.