Джетт повышает голос.

–  Я  вовсе  не  пытаюсь  все  контролировать.  Мне  просто  кажется,  что  нам  надо  спокойно  и

здраво все обсудить.

Ого, а он хорош! Если бы я ничего не знала, то решила бы, что мы действительно спорим.

– Ну вот, опять двадцать пять! Ты все время так говоришь, будто я сумасшедшая.

Хватаю поднос и несусь к бакам для мусора, не забыв отложить в сторону, а затем вернуть

на поднос столовые приборы и чашку, чтобы их потом помыли.

Джетт следует за мной по пятам.

– Не смей вот так от меня уходить! – кричит он до того громко, что почти все разговоры в

зале замолкают.

Грозный голос Джетта звучит немного страшновато.

Решив, что надо отработать номер по полной программе, резко оборачиваюсь.

– Что хочу, то и делаю! Я тебе не принадлежу!

С  этими  словами  стремительно  возвращаюсь  к  нашему  столику,  хватаю  свою  сумку  и

вылетаю из кафе. На душе какое-то очень приятное чувство, хоть это все и не по-настоящему.

74Никогда  раньше  ни  на  кого  не  кричала  на  людях.  Это  вроде  как  повышает  самооценку.  Мне

хочется подпрыгнуть или совершить еще что-нибудь сумасшедшее. Так я и делаю.

– И что это было? – спрашивает Джетт у меня за спиной.

–  Победный  прыжок  по  поводу  того,  что  мой  долбанутый  парень  наконец-то  получил  по

заслугам. И все это на глазах у других, между прочим. Так что это был мой победный прыжок.

Мне стоило бы вздернуть вверх кулак, как в «Клубе «Завтрак».

– Да, стоило бы. Судя по всему, он полный кретин. Надеюсь, ты его бросишь.

Джетт прислоняется к стене здания.

Я серьезно киваю.

– Есть такой план.

И тут мы одновременно улыбаемся и заходимся в хохоте.

– По-моему, у нас неплохо получилось, а? – спрашиваю я.

– Я бы дал нам «Оскар». Да кто такая эта Мэрил?

– Никогда о ней не слышала, – отвечаю я. – Но вообще-то нам не стоит оскорблять Мэрил.

Она невероятная.

Джетт тут же соглашается и меняет тон.

– У меня такое чувство, что за подобные мысли мы загремим в ад. Я беру свои слова назад,

Мэрил! – выкрикивает он в небо.

Он снова заставляет меня рассмеяться и останавливаюсь я, лишь когда Джетт меня целует.

Большинство  наших  поцелуев  в  последнее  время  были  сладкими,  мягкими,  застенчивыми.

Этот – совсем другой.

Джетт берет мой рот под контроль, его губы и язык требуют от меня большего, требуют всю

меня  без  остатка.  О,  ладно,  это  что-то  новенькое.  Но  заканчивается  все  так  же  быстро,  как

начинается. Джетт шарахается от меня, словно сам поражен тем, что сделал. Я же… Я не знаю,

что чувствую в этот самый момент.

–  Мне  надо  на  лекции,  –  выдавливает  Джетт  и  уходит,  оставив  меня  с  горящими  губами,

своим вкусом у меня во рту и в совершенном раздрае.

Это что, был поцелуй примирения? В этом все дело?

Мне в самом деле следует ссориться с ним почаще.Направляюсь на парковку к машине, как вдруг кто-то хватает меня за руку. В голове тут же

проносится мысль, что во время ознакомительной лекции мне стоило прислушаться к тем, кто

советовал носить с собой перцовый баллончик и свисток против насильников.