|
Перед ним лежала раскрытая «Вашингтон пост». Рядом стоял стакан с недопитым шерри. Отец Тим был одет в мятую рубашку и куртку, которую тоже не мешало бы выгладить, а не в сутану священника, сберегаемую им для официальных церемоний и сшитую у одного из лучших портных на Висконсин‑авеню. Однако белый накрахмаленный воротничок виднелся из‑под куртки, и внезапно Джек понял, что он, несмотря на многие годы обучения в католической школе, так и не знает, из чего делают воротнички у священников. Из хлопковой ткани? Или целлулоида, как это было принято во времена его деда? Как бы то ни было, очевидная жёсткость воротничка служила напоминанием о месте его владельца как в этом мире, так и в мире ином.
– Привет, Джек! – Здравствуйте, святой отец. Познакомьтесь – Чарлз Олден, отец Тим Райли. – Обмен рукопожатиями, и пришедшие сели за стол. Появился официант, принял заказ и вышел, притворив дверь. – Как новая работа, Джек? – спросил Райли. – Многое стало более ясным, – признался Райан. Продолжать не имело смысла – священник и сам знал о проблемах, с которыми столкнулся Джек в Лэнгли. – У нас возникла мысль о том, как изменить положение на Ближнем Востоке, и Джек сказал, что было бы неплохо обсудить все это с вами, – произнёс Олден, сразу принимаясь за дело. В этот момент открылась дверь и вошёл официант, который принёс коктейли и меню. Олден замолчал и вернулся к теме разговора через несколько минут. – Интересная мысль, – заметил Райли, когда Олден изложил суть идеи. – Как вы оцениваете все это? – спросил советник по национальной безопасности. – Любопытно… – Священник замолчал. – Вы считаете, что папа… – Джек остановил Олдена, сделав предостерегающий жест. Он знал, что, когда Райли размышляет, его нельзя торопить. В конце концов, Райли был историком, а эта профессия не терпит спешки, свойственной другим – например, врачам. – Да, мысль ясная и простая, – заметил Райли через тридцать секунд. – Немалые трудности, правда, будут с греками. – С греками? – удивился Райан. – Почему? – В настоящее время наибольшие разногласия существуют с греко‑ортодоксальной – или православной – церковью. Мы то и дело спорим с ними из‑за самых тривиальных административных вопросов. Можешь себе представить, сейчас раввины и имамы поддерживают между собой более сердечные отношения, чем христианские священники. Это и есть одна из странных особенностей верующих – трудно предсказать, как они будут реагировать на что‑то. Как бы то ни было, разногласия между католическим и православным христианством касаются в основном административных вопросов – под чьей опекой будет находиться та или иная святыня и тому подобное. Год назад в Вифлееме произошёл целый скандал из‑за того, кто будет проводить полуночную мессу в церкви Рождества Христова. Неприятно, правда? – Вы утверждаете, что замысел неосуществим из‑за того, что христианские церкви не могут… – Я сказал, что могут возникнуть разногласия, доктор Олден. И совсем не утверждал, что замысел неосуществим. – Райли снова замолчал. – Вам придётся урегулировать отношения всей тройки… Однако, принимая во внимание саму природу замысла, мне кажется, что все стороны согласятся сотрудничать между собой. Привлечь православную церковь придётся в любом случае. У них отличные отношения с мусульманами. – Неужели? – удивился Олден. – Давным‑давно, когда язычники, ещё до наступления мусульманской веры, выгнали Мухаммеда из Мекки, его приютили монахи в монастыре святой Катерины в Синае – это православный храм. |
