Четыре истребителя‑бомбардировщика в чётком строю вырулили в конец взлётной полосы «ноль один». Казалось, это хороший знак, что они взлетают на север, в сторону вражеских войск всего в пятнадцати минутах полёта. По команде командира эскадрильи – ему был всего двадцать один год – все четыре пилота включили двигатели на полную мощность, освободили тормоза и поднялись в прохладный, спокойный утренний воздух. Через несколько секунд самолёты уже достигли высоты пять тысяч футов, и пилоты внимательно следили за курсом, чтобы не мешать гражданским самолётам, заходящим на посадку и взлетающим в международном аэропорту Бен‑Гуриона, который в безумной жизни Ближнего Востока функционировал как ни в чём не бывало.

В наушниках послышались короткие команды: лететь рядом друг с другом, проверить показания приборов, двигатель, боеприпасы, электропитание – все, как во время тренировочных полётов. Следить за возможным появлением МИГов и своих самолётов. Не сводить глаз с прибора «свой – чужой» – он должен быть всегда зелёным. Пятнадцать минут полёта от Беершебы до Голанских высот промелькнули в секунду. Мотти смотрел, напрягая зрение, пытаясь разглядеть вулканический утёс, защищая который всего шесть лет назад погиб его старший брат. Он поклялся, что не даст сирийцам захватить эту скалу.

– Внимание: поворачиваем на курс «ноль сорок три». Цель – танковые колонны в четырех километрах от линии. Следите за ракетами «земля – воздух» и зенитным огнём.

– Внимание, говорит четвёртый, – хладнокровно произнёс Цадин. – Вижу танки «на тринадцать». Похожи на наших «Центурионов».

– У тебя острый глаз, четвёртый, – послышался ответ капитана. – Это наши.

– Внимание, вижу запуск зенитных ракет! – послышался чей‑то взволнованный возглас.

Глаза лётчиков обежали горизонт в поисках угрозы.

– Черт! Ракеты «на двенадцать» у земли, поднимаются к нам!

– Вижу. Эскадрилья, разворот налево и направо – начали! – послышалась команда капитана.

Четыре «Скайхока» мгновенно разошлись по своим курсам. Примерно дюжина зенитных ракет СА‑2 поднималась к ним в нескольких километрах со скоростью в три Маха. Ракеты также заметили их манёвр и разделились налево и направо, но сделали это не лучшим образом: две, столкнувшись в полёте, взорвались. Мотти завалил самолёт на правый борт, потянул руль на себя, пикируя к земле. Черт бы побрал эти ракеты под крыльями – его «Скайхок» отчасти утратил манёвренность. Отлично, теперь зенитные ракеты не попадут в него. Он выровнял самолёт всего в ста футах от земли, продолжая лететь в сторону сирийцев со скоростью в четыреста узлов. Рёв его двигателя пробуждал смелость в сердцах солдат осаждённой бригады «Барак».

Мотти уже понял, что нанести сконцентрированный удар им не удастся, но это для него не имело значения. Он уничтожит сирийские танки – ещё не знает какие, но и это неважно, – лишь бы они были сирийскими. В это мгновение Мотти увидел ещё один А‑4 и пристроился к нему в тот самый момент, когда тот устремился в атаку. Он посмотрел вперёд и, заметив куполообразные очертания башен сирийских Т‑62, даже не глядя, толкнул рычажки приведения противотанковых ракет в боевую готовность. Перед ним появился отражённый прицел.

– Ага, ещё зенитные ракеты, на малой высоте, – послышался в наушниках по‑прежнему спокойный голос капитана.

У Мотти дрогнуло сердце: множество ракет, небольших – может, это и есть СА‑6, о которых его предупреждали? – мчались к нему над скалами.