У Мотти дрогнуло сердце: множество ракет, небольших – может, это и есть СА‑6, о которых его предупреждали? – мчались к нему над скалами. Он взглянул на экран – нет, аппаратура не сумела обнаружить эти мчащиеся навстречу ракеты. Электроника подвела его – лишь глаза обнаружили противника. Инстинктивно Мотти рванулся вверх, стараясь набрать высоту, необходимую для манёвра. Четыре ракеты последовали за ним. До них пока три километра. Он резко завалил самолёт на правый борт, затем нырнул вниз и повернул налево. Ему удалось обмануть три из четырех, но последняя следовала за ним неотступно. Мгновение спустя она взорвалась всего в тридцати метрах от его самолёта.

Мотти показалось, будто «Скайхок» отбросило метров на десять в сторону. Он вцепился в штурвал самолёта и сумел выровнять его над самой землёй. Посмотрел по сторонам и похолодел от ужаса. Вся плоскость левого крыла была изрешечена осколками. Сигналы тревоги звучали в наушниках, приборы показывали, что конец близок: гидравлика на нуле, радиосвязь не работает, генератор тоже вышел из строя. Но Мотти все ещё мог управлять самолётом вручную, а запуск ракет осуществлялся от запасного аккумулятора. И в это мгновение прямо по курсу в четырех километрах он увидел своих мучителей – весь комплекс СА‑6 из четырех пусковых установок, диск радиолокатора на крыше фургона и тяжёлый грузовик, полный ракет для перезарядки. Острые глаза пилота разглядели даже, что сирийцы пытаются подготовить батарею к очередному залпу и укладывают ракеты на направляющие пусковых установок.

В это мгновение на земле увидели его самолёт, и началась дуэль, полная драматизма, несмотря на свою краткость.

Мотти осторожно отпустил штурвал самолёта, содрогающегося от полученных повреждений, и поместил батарею в центр прицела. Под крыльями его истребителя‑бомбардировщика висело сорок восемь ракет «Зуни», запускаемых залпами по четыре ракеты. Когда до батареи оставалось два километра, он нажал на кнопку пуска. Каким‑то чудом сирийские ракетчики сумели запустить в него ещё одну ракету. Гибель казалась неминуемой, однако зенитные ракеты СА‑6 снабжены взрывателями, срабатывающими рядом с целью, и пролетающие мимо «Зуни» взорвали её. Взрыв произошёл в полукилометре от самолёта и не причинил ему никакого вреда. Мотти свирепо улыбнулся под маской шлема. Четвёрка за четвёркой ракеты срывались из‑под крыльев его «Скайхока» и мчались к цели. И тут же Мотти открыл огонь из своих двадцатимиллиметровых пушек, поливая батарею снарядами, которые рвались среди людей и машин.

Третий залп попал точно в цель, затем ещё три ракетных залпа. Мотти нажал на педаль, изменив направление полёта, чтобы ракеты накрыли всю батарею. Противовоздушный комплекс превратился в ад рвущихся боеголовок, снарядов, топлива и запасных ракет. Прямо по курсу поднялся от земли гигантский огненный шар, и Мотти пролетел сквозь него с диким воплем радости – враг уничтожен, он отомстил за гибель товарищей.

Момент триумфа оказался коротким. Воздушный поток, мчащийся навстречу со скоростью четыреста узлов, срывал листы алюминия с левого крыла самолёта. «Скайхок» начал терять управление, и, когда Мотти повернул домой, крыло развалилось окончательно. Самолёт буквально распался в воздухе. Ещё через несколько секунд юноша‑пилот разбился о базальтовые скалы Голанских высот – не первый и не последний. Из четырех истребителей‑бомбардировщиков ни один не вернулся на базу.

От зенитной батареи САМ‑6 не осталось почти ничего. Все шесть грузовиков с установленными на них пусковыми рельсами, радаром и запасом ракет были уничтожены. Из девяноста человек обслуживающего персонала удалось обнаружить только обезглавленное тело командира батареи. Оба – сирийский офицер и юный израильский лётчик – отдали жизни за свои страны, но, как случается слишком часто, эта жертва, которая в другое время и в другом месте удостоилась бы героических стихов Вергилия или Теннисона, осталась незамеченной.