– Предсказательница забыла добавить к своему пророчеству это, – тихо произносит она.

Я качаю головой.

– Подать на нее в суд? – спрашиваю и понимаю, что подам, если это сделает Реджи счастливой.

Она хрипло смеется.

– Нет, не надо.

– Тебе грустно? Или ты рада? – спрашиваю я.

– Есть понемногу и того, и другого. – Она снова прикусывает губу.

Я переключаю внимание на Пьера.

– Так это…

– О. – Он встает и, перенеся большую часть веса на трость, лихорадочно трясет головой. – Как ты посмел, Гораций.

– Посмел что? – Я непонимающе моргаю.

– Ты притронулся к моей дочери. Я слышал, что ты творил всю ночь. Так что готовься к смерти.

        Эпилог

        Гораций

        Два года спустя

– Здесь пахнет жареным сыром.

Режди принюхивается и, нахмурившись, крутит головой, когда мы выходим из поезда Лондон Париж. На самом деле, никаким жареным сыром не пахнет, но я слишком хорошо знаю свою невесту, чтобы спорить с ней, когда дело доходит до ее воспоминаний о французской столице. Все впечатления от Парижа превратились для нее в размытое пятно, полное драмы.

– Может, будешь дышать через рот? – Я крепко беру ее за руку, и мы идем к такси.

– Ты просто помешан на орале, – весело замечает Реджи. – Ты уверен, что девяносто девять процентов проблем Западного мира можно решить при помощи моего рта.

– Потому что оно так и есть. – Я похлопываю себя по паху, когда мы садимся в такси. Потом называю водителю адрес заведения, где сейчас находится Пьер. Мы стараемся часто его навещать, за что он очень нам благодарен.

Когда такси вливается в поток машин, Реджи мертвой хваткой сжимает мою руку.

– А что, если он не захочет, чтобы его увидели мои родные? – спрашивает она.

Это Реджи решила сыграть свадьбу в Париже – чтобы на нее смог прийти и отец. Она думает, что остальные члены ее семьи присоединятся к нам завтра, а церемония пройдет в выходные. Идея подождать со свадьбой два года, пока она учится в Лондоне на медсестру, принадлежит тоже ей, поэтому помолвка у нас вышла долгой, и мы успели узнать друг о друге решительно все. Хорошо хоть, что все это время мы смогли жить вместе и привязывать друг друга к каждому предмету мебели в моей найтсбриджской квартире.

– Все будет нормально. – Я успокаивающе поглаживаю ее руку.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что увидеть, как ты выходишь замуж, для него важнее, чем то, что подумают о нем люди, – отвечаю я без заминки. Да, я прожил по соседству с Пьером лишь год, но узнал его за это время в целом неплохо. Мы много времени провели вместе.

Я продолжаю развеивать ее тревоги, пока Реджи не перестает волноваться о том, каким получится предстоящий уикенд.

Когда такси высаживает нас у дома престарелых, я снова беру свою невесту за руку и крепко сжимаю.

– Пообещаешь мне кое что?

– Хорошо, но я оставляю за собой право убить тебя, если ты передумал.

Я озадачено смотрю на нее. Зачем мне передумывать, если мы занимаемся сексом по шесть раз в неделю? Я ни в коей мере не имею в виду, что секс для нас самое главное, но сколько вообще может выдержать мужчина?

– Не убивай меня, – говорю я.

– Что? – смеется она. – Почему я…

– Сюрприз!

Люди выпрыгивают из за диванов и другой мебели в фойе. Над нашими головами висит огромный плакат со словами:

        ОНА ОТВЕТИЛА «ДА»! (ДВА ГОДА НАЗАД, НО КТО СЧИТАЕТ?)

Здесь мама Реджи, ее отчим, сестра и моя сестра Юджи.