– Это про полицию?

– Нет. «Преследовать» в смысле «ухаживать», «добиваться руки». То есть дела любовные.

И тут он сообразил, что над ним подшучивают.

– А хотите знать, что́ я о ней думаю? – спросила Райбис. – Одна сентиментальность, причем подержанная, а она гораздо хуже обычной – тут и своего-то ничего нет. И лицо у нее какое-то перевернутое. И губы злые.

– А мне нравится, – сухо обронил Макуйэн, чувствуя, что и сам впадает в бешенство. «И вот тебе-то я должен помогать? – спросил он мысленно. – Еще и с риском заразиться, и все ради того, чтобы ты тут оскорбляла Фокс?»

– Я сооружу вам бефстроганов с лапшой и петрушкой, – заявила Райбис.

– Да мне и так неплохо.

Она помялась, затем продолжила тихим, нерешительным тоном:

– Так вы не хотите, чтобы я приходила?

– Я…

– Я очень напугана, мистер Макуэйн. Через пятнадцать минут меня снова вырвет от нейротоксита-4. Но я боюсь одиночества. Не хочу оставлять свой купол, но и сидеть одна не хочу. Извините, если обидела вас. Просто для меня Фокс смешна. И больше о ней ни слова, обещаю.

– А у вас хватит… – Он решил выразиться потактичней. – Вы уверены, что готовка вам по силам?

– Пока что силы есть. Потом слабость будет долго-долго расти.

– Как долго?

– Почем знать.

Ты умрешь, подумал Макуэйн. Это знал он, знала и она. Говорить что-то не было нужды. Они оба участвовали в заговоре молчания. Смертельно больная девушка хочет приготовить мне обед, подумал он. А я об этом не просил. Надо отказать ей. И не надо пускать к себе в купол. Упорство слабых, подумал он. Какая ужасная мощь. Как им проще кинуться под ноги сильному!

– Благодарю, – сказал он. – С удовольствием с вами отобедаю. Только по дороге держите со мной радиосвязь – чтобы я знал, что все в порядке. Обещаете?

– Ну да, конечно. Иначе, – она улыбнулась, – меня через сто лет найдут замерзшей вместе со всеми кастрюльками, сковородками, продуктами, да еще и синтетическими специями. А у вас ведь есть баллоны с воздухом, правда?

– Нет, в самом деле нет, – произнес он.

Зная, что его ложь видна как на ладони.

– А не найдется ли у вас, случайно, молока? – спросила побледневшая Райбис с порога уборной.

Он молча налил ей стакан молока – или того, что считалось молоком на их планете.

– У меня есть противорвотные таблетки, – сообщила девушка, приняв стакан, – да я забыла взять с собой. В куполе остались.

– Могу дать свои.

– Знаете, что мне говорили в медслужбе? – Ее голос кипел от негодования. – Уверяли, что от этой химиотерапии не бывает выпадения волос, а они уже начали выпадать целыми…

– Угу, – перебил он.

– Угу?

– Простите.

– Понимаю, это все вас расстраивает, – проговорила Райбис. – Обед испорчен, а вы… не знаю даже. Ну вот надо же мне было оставить таблетки! С ними я бы не… – Она умолкла. – В следующий раз возьму, обязательно. А это один из немногих альбомов Фокс, которые мне нравятся. Тогда она была чудо как хороша, правда?

– Да, – процедил он.

– Линда Бокс, – сказала Райбис.

– Что?

– Линда-боксерша. Мы с сестрой так ее называли. – Она неловко улыбнулась.