Блевать меня тянет
С их жалких побед.
Я начал пить в одиннадцать,
Как только залез впервые
В винный погреб
В доме у школьного друга.
К пятнадцати я
Успел
Побывать за решеткой
Раз так пятнадцать-двадцать,
Три раза лишиться водительских прав,
Вылететь с пары иль тройки десятков
Гнусных работ…
Меня избивали и оставляли
Валяться замертво
На множестве темных улочек,
Забирали дважды в больницу,
А уж опасных,
Самоубийственных приключений моих – И просто не счесть.
Я пил этак пятьдесят четыре
Годочка с гаком -
И намерен продолжить
В том же разрезе.
И, значит, теперь меня представляют
Этим юным,
Румянощеким, стройным, неуязвленным,
Изящным созданьям,
Которые утверждают,
Что превозмочь сумели
Ужасное зло
Пития?!
Должно быть, истина кроется в том,
Что никто из этих ребят
Не испытал ничего – просто они
Бегали по касательной,
Ручки боялись запачкать,
Только делали вид, что пьют.
Хорошо говорят про таких -
Сбежал из пламени ада,
Задувши свечку!
Ведь надо долго стараться
И долго трудиться, чтоб совершенства добиться
В любом искусстве,
Включая пьянство.
И вот еще что -
Мне пока не случалось встречать
Средь завязавших молодых этих пьяниц
Ни одного, кто от трезвости
Стал бы хоть чуточку лучше!
Proper Credentials are Needed to Join
Идиотизм по-любому
Мы пытались прятать последствия в доме -
Чтоб соседи не видели.
Это было непросто – ведь иногда нам обоим
Приходилось выйти из одновременно,
А когда возвращались -
Весь дом был измазан
Мочой и фекалиями.
Этот пес не умел делать свои делишки где надо,
Зато у него были
Самые голубые глаза на свете,
И ел он все, что давали,
И телевизор смотрел с нами частенько.
Однажды вечером мы вернулись -
А пес исчез.
На земле была кровь,
След кровавый тянулся наружу, по саду.
Я по следу пошел -
Лежал он поодаль, в кустах,
Жестоко убитый.
А на груди, под перерезанным горлом,
Болталась табличка:
«Здесь, в этом районе, нам не нужны
Подобные твари».
Пошел я в гараж за лопатой.
Жене сказал: «Не стоит сюда ходить».
Вернулся с лопатой
И принялся копать.
Я чувствовал – вон они, наблюдают сзади,
Из-за опущенных штор.
Теперь их райончик снова прекрасен -
Тихий и милый райончик,
Лужайки зеленые, улочки тихие,
Церкви, детишки, магазины – ну и так далее.
А я копал.
Silly Damned Thing Anyhow
Как бабочка на огонь
Дилан Томас, ясно, любил и аплодисменты,
И халявную выпивку, и сговорчивых дам,
Но этого было как-то немножко слишком -
И по итогам он написал всего-то
Чуть больше сотни стихов,
Зато едва не любое из них
Умел декламировать
Знатно.
А вот читать, пить иль заниматься сексом -
Скоро стало
Единственной его проблемой.
Доведенный до ручки
Тщеславием собственным
И кучей поклонников-дураков,
Он плевать хотел на столетия -
Ну, а они
В ответ
Оплевали
Его!
Moth to the Flame
От семи до одиннадцати
Дела никогда не идут настолько паршиво,
Чтоб мы не могли припомнить -
А может, они никогда
И не шли прилично?
И мы пытаемся всплыть на поверхность
Бесчисленных потоков дерьма -
Какого ж черта теперь-то
Тонуть
И
Проигрывать в этой
Изощренной
И глупой Схватке…
Всплыть на поверхность -
Чтоб оказаться
В итоге
У этой печатной машинки,
С тлеющей сигаретой
В зубах
И стаканом
В руке. |