Стало легче. Непонятно почему, но стало легче. Вот он уже не валяется на полу, а сидит. Следы прежних побоев горят на его теле, однако новых не прибавляется. Мешок остается на голове, но Валентин как-то приноровился дышать сквозь его дерюжно-земляную вонь. Кажется, он даже сможет вздохнуть…

— Я требую адвоката, — как можно громче и как можно тверже вымолвил Валентин, переведя дыхание.

— Уведите, — услышал он равнодушный голос Эдмонда Дубины.

По Главному следственному управлению Баканина все-таки вели не в мешке, хотя так и не сняли наручников. Мельком он поймал в стеклянной двери, зачерненной придвинувшимся извне вечером, свое отражение: распатланные волосы пучками соломы торчат в разные стороны, на каждой щеке — по красному пятну, курносый нос тоже красный, как земляничина… «Петрушка, — подумал он. Попытался улыбнуться резиновыми чужими губами и ощутил соленый вкус. — Юля точно сказала бы: Петрушка».

Москва, 13 марта 2006 года, 00.32.

Роберт Васильев

— Как давно он пропал? — почесав подбородок с выпуклыми точками пробивающейся щетины, уточнил адвокат Роберт Васильев.

Не подумайте, читатель, что Роберт Васильев предпочитал трехдневную небритость в стиле крутого мачо или пренебрежительно относился к своему внешнему виду. Тридцатидвухлетний адвокат, худощавый и русоволосый, с правильным, хотя и скучноватым, европейским лицом, Роберт никогда не старался выпендриться и предпочитал моде опрятность. Бритье входило в разряд его неизменных гигиенических процедур. Однако сейчас он был небрит в силу чрезвычайных обстоятельств: его буквально выдернули из постели в связи с исчезновением его постоянного клиента, главы концерна «Зевс» Валентина Баканина.

— Теперь уже позавчера, в шесть часов вечера, — взглянув на наручные часики, дисциплинированно ответила Инга Витальевна, секретарша Баканина.

Сухопарая, с гладкими черными волосами, свернутыми на затылке в пронизанный шпильками шиш, и в очках, смахивающих на чеховское пенсне, Инга Витальевна выглядела типичной классной дамой. Валентин Викторович как-то доверительно признался Роберту, что секретаршу свою побаивается за строгость, но ценит за исполнительность и аккуратность. «И за преданность», — следовало добавить сейчас. Обнаружив утром, что начальник не вышел на работу, секретарша за день провела массивный сбор сведений, обзвонив все возможные места его пребывания и всех людей, кто мог о нем что-то знать. Потом методично обзванивала морги, больницы и отделения милиции. В последнюю очередь, когда все остальные возможности были исчерпаны, она позвонила адвокату, который уже видел вторые сны. Вырванный из сновидения Роберт, находясь в состоянии полной дезориентации, дал разрешение приехать к нему сейчас же. Что и исполнила Инга Витальевна, нагрянув на квартиру адвоката Васильева в сопровождении одного из баканинских заместителей, Марка Фурмана.

— Н-да… Но вы же понимаете, что до утра я вряд ли смогу что-либо сделать…

— А если с ним произошло несчастье? — подскочил со стула Марк Фурман. — А если он лежит где-нибудь, истекает кровью, а мы тут будем себе спокойно до утра ждать, да?

Темпераментный толстячок Фурман не в состоянии был усидеть на месте, жестикулировал и всячески выражал готовность к действиям, от которых его периодически удерживали то Инга Витальевна, то Роберт.

— Да погодите вы, Марк! — протянул руку в его сторону адвокат Васильев. — Где мы будем его искать? Не колесить нам, как ненормальным, по всей Москве? Если бы он был ранен или… ну, вы понимаете, самое худшее, об этом знали бы медики или милиционеры.