Шасси коснулись бетона. Стюардесса лепетала что-то приятное о погоде и о Париже. У Шейлы было странное чувство — сейчас ей вдруг захотелось взять визитную карточку соседа, она искоса взглянула на него, ей показалось, что его лицо сейчас похоже на лицо подростка, слегка обиженного. Но — нет, решила она. Мне не нужна ничья визитная карточка. С меня достаточно тех, что у меня уже есть.

Ален не знал о борьбе желаний, которая происходила в голове соседки. Но, как всякий мужчина, он чувствовал себя уязвленным ее отказом, тем более что карточка ни к чему ее не обязывала. Она могла выбросить ее тотчас, как выйдет из салона самолета. Стало быть, ее отказ — это поза, заявление. Что ж, хорошо, если ей так хочется.

Естественно, он никак не выразил своего огорчения, и, когда стюардесса пригласила всех к выходу из самолета, а его соседка встала и потянулась за своим рюкзачком, Ален поспешил ей на помощь.

— Пожалуйста, чрезвычайно независимая незнакомка, — насмешливо сказал он, подавая ей вещи.

— И куртку, пожалуйста, — не обращая внимания на ехидный тон, потребовала она.

— Вот. — Ален достал из глубины багажного ящика темно-синюю ветровку. — Я всегда считал, что соотечественники в чужой стране — это больше, чем просто соотечественники.

Она засмеялась.

— Тогда считайте, что вы ошиблись.

— Разве вы не американка? — искренне изумился Ален.

— Я — тайна. — Она привстала на цыпочки и шепнула ему в ухо снова: — Я тай-на-а… — повторила она и дурашливо засмеялась.

Он стоял с поднятыми вверх руками и смотрел, как соседка уходит от него. Пассажиры выныривали со своих мест, между рядами они сливались в разноцветную пушистую гусеницу, которая, перебирая сотнями ножек, вползала в широкий раструб, ведущий из салона в зал прилета.

Ален опустил руки, но продолжал смотреть и смотрел до тех пор, пока светловолосая голова не исчезла вместе с потоком.

Потом Ален взял свою ветровку и сумку и тоже пошел по проходу, теперь уже совершенно пустому.

Путь открыт, подумал он, усмехаясь. Куда же?

Как это куда? К вожделенному приключению собственного детства, ответил он на свой вопрос.

Вот как? И только? А не кажется ли тебе, Ален Ригби, что ты внутренне готов к приключению вполне взрослой жизни?

Он усмехнулся, взглянул на стюардессу, которая отнесла эту усмешку на свой счет и постаралась ответить белозубой улыбкой, на всякий случай. Он неожиданно для себя подмигнул ей.

Ален Ригби был доволен собой. Салли все же не сумела напугать его до смерти. Он снова стал замечать женщин, многие из них уже кажутся ему милашками.

Но теперь это женщины другого типа.

Глава десятая

Правильно собрать мозаику

Шейла удивлялась самой себе. Да она ли когда-то работала риэлтером? Она ли жаждала жить в доме, приложением к которому согласилась иметь даже Боба Олби?

Теперь ее жизнь летела на крыльях сокола, в голубом калифорнийском небе. На каждую птицу — будь то голубь или ворона, которые появлялись над головой, Шейла смотрела, как охотник на возможную добычу. Справится Сокол Эдвин или нет?

— Ну что, милый, как тебе вон тот голубок? Возьмешь его? — спрашивала она птицу с неподдельным азартом. — Я бы на твоем месте взяла.

Шейле все чаще казалось, что между ней и этим соколом установилась особенная связь.