— Без билетов.

— Угу. У тебя есть деньги?

Билли кивнула.

— Вчера как раз была зарплата. В любом случае, мне не придется платить за тебя.

— Я все верну, — уверенно сказал я. — Я же не жиголо.

— Ты не в том возрасте, — усмехнулась она. — Ты бы смешно смотрелся, если бы танцевал самбу на своих ножках, похожих на сдобные булочки.

Я промолчал, хотя мне не понравилось такое замечание.

— Идем, — с достоинством сказал я.

Билли взяла меня на руки, заплатила за такси и вынесла меня. Мне показалось, что она толком не знает, как держать маленьких детей. Потому что я висел. Тротуар был будто в целом километре подо мной.

Билли пришлось купить билет у спекулянта, но, так или иначе, мы попали внутрь. После этого было трудно понять, что делать дальше. «Гарден» — большая территория.

— Есть идеи, где можно найти этого Третьего?

— Ни единой, — беспомощно сказал я. — Нам лучше просто бродить туда-сюда. Рано или поздно я замечу этого олуха... надеюсь.

Мы нарезали круги. Везде были толпы. Но я не видел ни нацистов с усами и сонными глазами, ни каких-либо подозрительных громил. И, разумеется, я не знал, как выглядит Третий.

мы пошли на шоу уродцев и посмотрели на пожирателей огня, шпагоглотателей, карликов, тощих и толстых женщин. Смотрели на львов, слонов, пару бегемотов и парочку жирафов. У одной клетки мы увидели большую толпу и подошли к ней. В клетке, почти такая же огромная, как Гаргантюа или Тони Галенто, за железными прутьями и стеклом сидела горилла и то надевала, то снимала с головы миску для еды. Стоящий у двери смотритель продолжал разглагольствовать, а люди стекались со всех сторон, как мухи на гнилое мясо, но я все равно не мог найти Смита. Или ранец дока со шлемами для передачи разума.

Мне опять захотелось спать. Я ужасно себя чувствовал. Если Смиту удастся смыться вместе с этой штукой, это будет означать... фу-ух! Шпионы будут везде — и на самом верху тоже! Шпионы, которых никак нельзя вычислить!

Но у меня были и свои проблемы. А что, если док умрет? Что, если у него амнезия? Что, если он не сможет сделать другие шлемы? Тогда мне придется провести остаток своей жизни с капитаном Доусоном в качестве моего старика! Если он не убьет меня за... за... что это было? Похищение? Что если он сломает мне жизнь и навечно отправит в дисциплинарный батальон? Я так и видел себя, пухлого, рыхлого наглеца в подгузниках, днем и ночью чистящего картошку — или, может быть, на гауптвахте, закованного в цепи... ух!

Одно я знал точно, — я уже не буду тем сержантом Джерри Кэссиди, каким был. Как я мог управляться с пулеметом? А винтовку я, вообще, не смог бы поднять.

Может быть, Вонючку в моем теле отправили бы обратно на службу. Да! Если бы к нему подошел япошка со штыком наготове, он бы упал на спину и начал бы совать ноги в рот. Ну и ну!

Билли встряхнула меня. Я опять начал засыпать, и это стало видно. Я сумел открыть глаза, хотя сфокусировать их было очень тяжело.

— Я в норме, — прошептал я.

И зевнул.

— Джерри, тебе сейчас нельзя спать.

— Я... угу... и не собирался.

Но заснул. Я не мог ничего с этим поделать. Маленьким детям нужно много спать, и я чувствовал себя смертельно уставшим.

Однако Билли ущипнула меня. Взвизгнув, я проснулся и заметил, как женщина размерами с линкор движется к нам с суровым блеском в глазах. Билли не видела, как она подходила, пока не стало слишком поздно.

— Что вы делаете с ребенком? — потребовал линкор.

— Ничего, — сконфузившись, ответила Билли. — Просто ущипнула. Он все время хочет спать.

— Ущипнула! Боже правый! Да что вы за мать такая?

— Я не мать, — пытаясь не выронить меня, отрезала Билли.