Дэвид провел ее через арку в столовую. Комната выглядела, как в голливудских фильмах про богатых аристократов. К длинному столу было придвинуто шестнадцать стульев с резными спинками. В центре стола — композиция из белых роз, белых лилий и зеленых веток. На одном конце стола на салфетках цвета слоновой кости стояли две тарелки из тончайшего фарфора с золотой каймой, в свете единственной свечи поблескивали столовые приборы.

Лорен посмотрела на Дэвида. Он гордо улыбался и был счастлив, как ученик в последний день учебы.

— У меня ушла целая вечность, чтобы отыскать все это. У мамы праздничная посуда и приборы тщательно упакованы и убраны.

— Очень красиво.

Дэвид отодвинул для нее стул. Лорен села, и он налил ей в винный бокал сидр.

— Я подумал было совершить налет на винный погреб отца, но потом решил, что ты отругаешь меня за это и будешь дергаться, что меня поймают.

— Я люблю тебя, — сказала Лорен.

У нее защипало в глазах, и она смутилась.

— Я тоже тебя люблю. — На лице Дэвида сияла улыбка. — И в связи с этим я официально приглашаю тебя на торжественный танец.

Лорен рассмеялась:

— Сочту за честь.

За годы учебы они не раз бывали на школьных вечерах, и все эти вечера открывались торжественным танцем. Сегодняшний их танец будет последним. При этой мысли Лорен погрустнела. Она против воли вспомнила о том, что в следующем году они покидают школу и будут учиться, возможно, в разных местах. Она подняла глаза на Дэвида. Ей обязательно надо убедить его в том, что они должны учиться в одном и том же университете. Дэвид-то не сомневается, что их любовь переживет разлуку, но она не может рисковать. Он единственный человек на свете, кто хоть раз сказал ей «Я люблю тебя», и она не может лишиться всего этого, не сможет жить без него.

— Дэвид, я…

В дверь позвонили.

Лорен охнула.

— Родители? О боже!

— Расслабься. Они час назад звонили из Нью-Йорка. Отец рвал и метал, потому что лимузин подали с опозданием на пять минут. — Он направился к двери.

— Не открывай.

Лорен очень боялась, что кто-то или что-то может испортить сегодняшний вечер. А что, если Джаред и остальные ребята узнали, что у Дэвида уехали родители, и решили нагрянуть к нему? Они были бы рады любой возможности устроить шумную вечеринку.

Дэвид засмеялся:

— Сиди, не вставай.

Лорен слышала, как он миновал холл и открыл дверь. Зазвучали голоса, послышался короткий смешок. Затем дверь захлопнулась, и спустя минуту в комнату вернулся Дэвид. Он нес коробку с пиццей, которая казалась чем-то неуместным в этой комнате, предназначенной для торжественных приемов.

На Дэвиде были мешковатые джинсы и футболка с надписью «Не завидуй, не всем быть такими, как я».

В этом наряде он выглядел потрясающе, и Лорен в который раз подумала, что он удивительно красив. От волнения у нее даже дыхание перехватило.

Дэвид поставил коробку на стол.

— Я собирался сам приготовить ужин, — сказал он и пояснил с искренним сожалением: — Но у меня все сгорело.

Лорен встала и подошла к Дэвиду:

— Пицца — это тоже здорово.

— Честно?

Радость, прозвучавшая в его голосе, растрогала Лорен до глубины души. Дэвид хотел сделать ей приятное, и она хорошо знала, как важно для него ее одобрение и поддержка.

— Честно.

Он обнял ее и стиснул так, что она едва не задохнулась.

К тому моменту, когда они наконец занялись пиццей, она уже успела остыть.

6

Построенный в семидесятых годах дом, в котором теперь жила Ливви, находился в одном из красивейших районов города. Из некоторых коттеджей — самых дорогих — открывался вид на океан, остальные же строения располагались вокруг овально-изогнутого бассейна и общественной зоны с культурно-спортивными сооружениями, детскими площадками и кафе.