|
Не сердись. Ты сам учил меня быть верным долгу. Честным и храбрым до конца. Наверное, меня все-таки растопчут, ты знаешь… Но даже и тогда я хочу погибнуть с честью, это главное право Покоряющего. Право — у предателя, говоришь ты… Знаешь… Да. Это мое право. А еще больше я хочу победить. Мы изуродовали себя. Если бы ты знал, как нестерпимо стыдно мне стало, когда я понял, что всемогущий Зарриан может многому научиться у этих малышей… Стыдно! А твои соратники уничтожат все это, разрушат. И за них мне тоже стыдно. Защитить Землю — мой долг. Ты ведь помнишь? Ты так любил повторять мне эти слова: "Долг есть абсолютная реальность, воплощающая высшие интересы Зарриана и заданная приказами командования и конкретной обстановкой". Высшие интересы, не сиюминутные, отец, не интересы одной лишь касты! Конкретной обстановкой, отец! Своеобразие ее знаю сейчас лишь я. И значит, мне решать. Я никогда…
От внезапно хлестнувшего ощущения близости другого существа волосы встали дыбом. Землянин не мог подкрасться!.. Теряя дыхание, Алька вскочил, вздергивая деструктор, но чья-то рука перехватила ствол. Солдатский рефлекс сработал, как механизм. Короткая тень в странно родном мундире, сдавленно ахнув, отлетела в сторону; надо было добить врага, проникшего почти через все дежурные слои сенсорной защиты, но тот же самый рефлекс заставил Альку выронить оружие и, прищелкнув каблуками, замереть с прижатыми к бедрам ладонями, со слегка растопыренными локтями, ибо перед ним с трудом распрямлялся, пристанывая, сам Хашатхи. — Неплохо, мальчик, неплохо, — сказал Хашатхи Рцхацх, и звуки родного языка прозвучали как издевательство. В груди Альки сладко и безнадежно заныло. — Ждешь? — Так точно, наставник. — Вольно. Встань, как землянин. Ты ведь решил стать землянином… Неужели ты надеялся справиться с ботом в одиночку? — Так точно, наставник. — Каким же это образом, позволь осведомиться? Последовал короткий, стремительный экзамен. Алька отвечал, вновь превратившись из человека в лицеиста, и ничего не понимал. — Блестяще, — удовлетворенно констатировал Хашатхи, переставая тереть ушибленное плечо и засовывая руки глубоко в карманы кителя. — Клянусь Шоцахом, жаль терять тебя. Тебе была бы обеспечена блестящая карьера, ты достойно продолжил бы свой древний и славный род… Или тебя уже не волнуют эти вещи? — Разрешите вопрос, наставник, — отчаянно произнес Алька. — Спрашивай, Тапцехк. — Что все это значит? Хашатхи помедлил. — Видишь ли… — проговорил он задумчиво. От рта его тоже отлетел фосфоресцирующий парок и медленно возносился к светлым заснеженным ветвям, к пронзительно звездному черному небу. — Видишь ли… Мы встретили восемь разумных рас. Ни одна из них не может сравниться с нами. Кто знает, почему нам так одиноко… Но нам очень одиноко, мальчик. Очень. Ты знаешь, сколько сил и жертв потребовала Экспансия, когда мы шли напролом, увлеченные новизной открывшегося мира и собственным героизмом. Это вынудило нас создать жесткую систему организации, такую, какая и не снилась здешним диктаторам и которая не слишком-то нравится нам самим подчас… которую тоже нужно преодолеть, и Его Величество прекрасно понимает это, — он помолчал. — Твоя Земля… наиболее близка нам. Но она отстала лет на сто, может быть, даже больше. Нам срочно нужно поднять ее до себя, иначе мы захлебнемся в себе, в самих себе… Поднять так, чтобы Земля не почувствовала никакого вмешательства. Человечество Земли должны двигать в будущее гении Земли. Но их так мало. Ты понимаешь? Ты можешь стать еще одним гением Земли. |
