— Так точно, наставник, — с усилием произнес Алька.

Хашатхи помедлил снова.

— Ну вот, — сказал он печально. — Жаль, конечно. Тогда не пытайся вернуться на Зарриан. Ты простился с ним, — он вздохнул. — Все это комедия, мальчик. Большинство продолжают слать смехотворные донесения… становятся преподавателями в лицеях, готовят новых агентов для продолжения игры. Но единицы — такие, как ты, — предают Зарриан. По высшей воле Зарриана.

Алька облизнул пересохшие губы. Ноги его странно обмякли.

— Теперь я уйду, — сказал Хашатхи. — А ты останешься. Ты умрешь для Зарриана. Помни, никто не должен знать. Даже если ты доживешь до установления контактов между Заррианом и этой планетой, — даже тогда ты должен будешь остаться землянином. Земля никогда не должна почувствовать унижения и неполноценности. И я в последний раз спрашиваю тебя: ты готов к этому? Ты не пожалеешь? Нам было бы жаль терять тебя. Дома тебя ждут… У тебя нашлись бы там дела тебе по плечу…

Но Алька уже очнулся, все в нем пело.

— Разрешите мне остаться и работать здесь, наставник, — чуть хрипло произнес он.

Хашатхи скорбно улыбнулся.

— Ты выбрал свой путь.

— Да здравствует Его Величество! — крикнул Алька во всю силу легких.

— Да здравствует Его Величество, — сдержанно отозвался Хашатхи и исчез.

* * *

…Наставник Солнечной Системы, личный посланец Его Величества императора выключил куклу Хашатхи. Опустился барьер защиты, смутное радужное мельтешение затуманило очертания замершей в нише фигуры, а потом, разгораясь, закрыло ее дрожащей пленкой. В углах огромного многогранного кабинета уютно замерцали холодные блики.

Медленно подошел наместник к столу. Его Светлость был опечален. Столь не желал он измены юнца, что послал к нему куклу директора лицея, в котором воспитывался Тапцехк. На свой риск наместник дал Тапцехку последнюю возможность одуматься. Но это произошло, это стало фактом борьбы: потомок одного из благороднейших родов Империи, сын доброго друга наместника, о гибели которого Его Светлость скорбел до сих пор, сделался изменником. Уже триста шестьдесят пятым на этой планете.

Инструкция предписывала по истечении пятого года работы агента посылать ему сигнал об отзыве. Если агент каким-либо образом демонстрировал нежелание подчиниться или иным способом показывал свою нелояльность Империи, ему стирали часть памяти, преступник забывал о Зарриане и становился обыкновенным аборигеном, терялся среди обыкновенных аборигенов… И когда наступит пора вторжения, никто уже не вспомнит с нем и не отличит от аборигенов, и вместе с другим сырьем он отправится в Янзаг-цхи. Но Его Светлость втайне благоволил этому действительно одаренному мальчику и попробовал ему помочь, в последний раз позвал назад, ничем, впрочем, не грозя, — лишь позвал. Тщетно. Что же, закон беспощаден.

Но почему, почему, с болью и негодованием спрашивал себя Его Светлость, среди тех, кто отказывается от Зарриана, всегда те, кто лучше, честнее и талантливее других?

На пульте зажегся сигнал.

Это значило, что на маленьком следящем спутнике в двухстах тысячах километров от Земли и в сорока семи миллиардах километров от Базы наместничества два оператора из касты Производящих привели в действие излучатель, дистанционно разрушающий определенные сектора памяти. Наместник знал: операторы всегда делают это с удовольствием.