8.

Хотя презентация в целом прошла успешно, Введенский вернулся домой не в самом отрадном расположении духа. А все из за Веры, они, словно два поезда, стремительно отдаляются друг от друга. Ему захотелось ей позвонить, но он усилием воли отогнал это желание. Звонок лишь ухудшит положение, она воспримет его как проявление лицемерия. А подобные вещи она не приемлет. В нынешней ситуации самая лучшая тактика – выжидание. Пройдет какое то время, все немного успокоятся, страсти улягутся. И тогда есть надежда восстановить контакт с Верой. По крайней мере, никакой другой возможности это сделать, он не видит.

Вот только верны ли его расчеты, не вмешается ли в их отношения беспощадная внешняя сила? Введенский вспомнил разговор, который состоялся у него сразу после презентации. Бурцев затащил его в расположенное по близости кафе по его словам: «отметить это важное событие». Он заказал двести грамм водки и разлил по рюмкам.

– Выпьем за тебя и за твою книгу, – провозгласил он тост. – Ты, Маркуша, сделал величайшее дело. И не спорь, а поверь мне. Твоя книга – это бомба, которая взорвет эту прогнившую насквозь страну, и в частности эту церковь. Это было давно пора сделать.

– Ты преувеличиваешь, Дима. Ничего она не взорвет, так, вызовет некоторый шум, который скоро затихнет. Так уже было сотни раз.

– А мы на что. Не дадим шуму затихнуть. – Бурцев наклонился к Введенскому. – Все случится совсем скоро, поверь мне на слово.

– Что случится?

Бурцев хитро посмотрел на приятеля.

– Что надо, то и случится. Смотрю я на тебя и дивлюсь, ты, словно живешь на необитаемом острове. Ничего не замечаешь, ничего не слышишь. Целиком сам по себе.

Введенский ненадолго задумался.

– В каком то смысле так оно и есть. Пока работал над книгой, почти отключился от остального мира. Ты же сам меня торопил с е окончанием.

– Но отключаться я не просил, – улыбнулся Бурцев. – Тогда докладываю: такого недовольства существующим строем не наблюдалось давно. Обстановка, как поднесенный в огонь прут, быстро накаляется.

– Или ты и твои друзья ее накаляют, – уточнил Введенский.

– Не буду отрицать, мы вносим свою скромную лепту. Но мы лишь подбрасываем дровишки в уже разгоревшийся костер. И твоя книга одна из них. Причем, весьма горючая. По крайней мере, мы постараемся ее такой сделать.

Введенский в очередной раз за этот день подумал о Вере.

– Дима, я прошу тебя не предпринимать ничего в этом плане без моего ведома, – обеспокоенно произнес он.

– Не могу обещать, на кону слишком большой приз.

– И что за приз?

– Судьба страны, свобода. Тебе этого мало? Надо что то еще?

– Да, нет вполне достаточно, – без энтузиазма проговорил Введенский.

– Уж очень ты, Маркуша, аполитичный, – вздохнул Бурцев. – Так в наше время нельзя.

– А если не хочется окунаться в политику?

Бурцев покачал головой.

– Все равно не получится. Ты теперь повязан с нами своей книгой. Это я тебе, как лидер партии говорю. Поэтому хочешь ты того или нет, но ты наш. – Бурцев хлопнул Введенского по плечу.

А если Дима прав, с тревогой подумал Введенский. Участие в этом радикальном, антиклерикальном движении Вера уж ему точно не простит.

– Предупреждаю, я буду всеми силами стараться держаться в стороне.

– Держись, – засмеялся Бурцев, – только все равно ничего не получится. – Он вдруг стал серьезным. – Ты же историк, неужели не понимаешь, что история – это карусель. И кто попадает в нее, того она и начинает кружить.

– Я попал?

– Да, Марк, и от тебя уже мало что зависит. Скоро ты в этом убедишься.