– Зачем? – повторила она.

    – Мне было так одиноко… Я…

    Взгляд женщины обежал кабину, задержался на контактной пленке, прозрачным веретеном свисавшей с потолка, на скафандре, брошенном на пол. Внезапно, повернувшись к Литвину, Йо прикоснулась к его щеке. Что это было? Ласка? Желание убедиться в его реальности?

    – Ты?..

    – Я сбежал. Добрался до «Жаворонка», и там случилась неприятность с олками. Была еще какая-то зверюга… пхот… С ней мы тоже выяснили отношения. Потом отправился к залам т’хами, чтобы поискать Макнил… ту девушку… В коридоре снова встретил олков, рядом с твоей спальней. Ну, и…

    Йо по-прежнему глядела на него, не спрашивая, как он выбрался из камеры, как странствовал по Кораблю и что за неприятности постигли олков. Похоже, все это ее не слишком занимало – во всяком случае, сейчас. Выждав минуту, Литвин спросил:

    – Что происходит с нами, ласточка? С тобой и со мной?

    – Туахха, – прошептала она, – туахха, древний вихрь жизни… вихрь, что подхватил нас и унес… – И, помолчав, добавила: – Я не знала, что это так прекрасно…

    Он погладил ее нагие плечи, заглянул в глаза. В серебряных озерах сияли бирюзовые зрачки.

    – Вы так на нас похожи… во всем похожи, кроме того, чем отличаетесь. – Не стопроцентная правда, но сейчас он искренне верил своим словам. Мечтательная улыбка блуждала на его лице, и чудилось, будто он, покинув тесный отсек чужого корабля, вернулся на Землю, в мир пусть не безопасный, но привычный и родной. Сидит себе на берегу Днепра, и рядом девушка, которой краше нет…

    Губы Йо тоже растянулись в неумелой улыбке. Ее ладонь скользнула от груди к животу, потом – по гладкой мраморной коже бедра и замерла на колене. Кажется, ее не смущала нагота.

    – Искусство, – вдруг сказала она, – ваше странное искусство, стриптиз-шоу… У нас такого нет. Я сейчас как та земная женщина, которая раздевалась… Мой вид тебе приятен?

    – Приятен, – подтвердил Литвин. – Но стриптиз тут ни при чем. Ни стриптиз, ни искусство, ни ваши и наши, ни долбаная Галактика. Это совсем другое, Йо, это касается только тебя и меня. Тот вихрь жизни, о котором ты сказала… Он для нас двоих, понимаешь?

    Ты еще поймешь, добавил он про себя. Поймешь, узнаешь смысл поцелуя, научишься улыбаться и шептать слова любви. Если только…

    Если мы останемся в живых, закончил он мысль. Если не сгорим в ядерном взрыве, когда крейсера атакуют Корабль, не изжаримся в потоках плазмы, не умрем под залпом свомов. Если нас не разыщут твои соплеменники, не прикончат тролли, не растерзает пхот… Жизнь такая тонкая ниточка во тьме и хаосе Вселенной! И так легко ее прервать!

    Йо пошевелилась.

    – Я хочу одеться. И еще мне нужен кафф… Без него неудобно ходить по Кораблю. Приходится дезактивировать каждую мембрану.

    – Где ты возьмешь все это?

    – Где угодно. Везде есть такие… такие… у вас их называют распределительными автоматами. Устройства, где можно получить одежду и кое-что еще.

    – Оружие?

    – Нет.

    Литвин разомкнул объятия, и она поднялась. Нагая и прекрасная, она стояла и глядела на него – не пленница и не союзник, а возлюбленная.