– Что, по вашему, они собираются со мной сделать? – проговорил Бронзини вслух.

– Не знаю, – отозвался Чиун. – Но тот, кого зовут Нишитцу, крайне желает тебя видеть.

– Может быть, у него для меня приготовлен японский Оскар, – проворчал Бронзини. – Я слышал, что в номинации «Лучшая роль в фильме, где все посходили с ума» соперников у меня нет.

– Если это действительно так, не забудь пожать ему руку, – посоветовал Чиун.

– Я хотел пошутить, – сообщил Бронзини, и, прежде чем Чиун успел ответить, оглушительно чихнул.

– У тебя и в самом деле простуда, – заметил старый кореец.

– Да, – с кислой миной признал Бронзини.

– Вот, – удовлетворенно кивнул Чиун, и в глазах его появился странный блеск. – Когда тебя отведут к этому человеку, обязательно пожми ему руку.

Запомни это накрепко. Еще не поздно искупить вину за то, что ты, по своему недомыслию, натворил.

* * *

Бартоломью Бронзини думал, что вид занятой японцами Юмы уже не способен его удивить, однако в этом он ошибался.

Все подъезды к городу были перегорожены танками, отъезжавшими в сторону, как только оттуда успевали заметить, кто к ним приближается. Японцы держались от их машины на почтительном расстоянии, постоянно оглядываясь на Чиуна. Взгляд светло карих глаз Мастера Синанджу был устремлен на дорогу, на лице его было написано презрение к пытавшимся бросить ему вызов врагам.

Когда они въехали в город, Бронзини про себя отметил стоявшие у каждого магазина посты. То и дело им попадались трупы, лежащие в лужах засохшей крови, с фонаря свисало тело повешенного, еще один несчастный в неестественной позе застыл на перекрестке, насаженный на ветку огромного кактуса.

Их танк беспрепятственно пропустили к зданию мэрии, на крыше которого развевался японский флаг. От этого зрелища внутри у Бронзини все перевернулось.

Как только он выпрыгнул из танка, рядом с ним неслышно возник Чиун.

– Ну вот, приехали, – сообщил Бронзини. – Наступила развязка. Или это называется кульминация? Все время их путаю.

– Вытри нос, – отозвался Чиун, направляясь к парадному входу, около которого застыли навытяжку двое японских часовых. – С него уже капает.

– А, – сказал Бронзини, с помощью кулака возвращая своему римскому профилю подобающее величие.

– Не забудь о том, что я тебе говорил. Японцы не станут обращаться с тобой грубо, если ты выкажешь должное уважение.

– Постараюсь не забрызгать им мундиры соплями.

* * *

Немуро Нишитцу был явно доволен, выслушав известия.

– Пришел Бронзини сан, – сдержанно доложил Джиро Исудзу. – Кореец все таки привел его.

Нишитцу потянулся за тростью. С трудом поднявшись из кресла, он вышел из за стола. Глава корпорации не спал уже сутки, которые показались ему целой вечностью.

Первым в кабинет величественно прошел Мастер Синанджу.

– Я привел человека, которого вы искали, – громко проговорил он, – и требую, чтобы обещанное мне было выполнено.

– Да да, конечно, – рассеянно кивнул Нишитцу, глядя мимо него.

Следом вошел Бронзини, стараясь скрыть пристыженное выражение лица. На Исудзу он старательно не обращал внимания.

– Так значит, это вы – Нишитцу, – тихо сказал он.

– Да, я – это он, – ответил японец, слегка наклоняя голову.

– Я хочу спросить вас кое о чем. Почем именно я?

– Вы были неподражаемы. Я смотрел все ваши фильмы по несколько раз.

– Да, нужно было и вправду отдать эту роль Шварценеггеру, – проговорил Бронзини с плохо скрываемым отвращением.