Молодой офицер изумленно заморгал, а Нара сделала глоток шампанского и заговорила чуть медленнее и спокойнее.

— Военная оккупация редко кому–то приносит дивиденды. Но Империя вознаграждает, кого может. Вы выжили, Зай. Поэтому должны принять от Императора медаль, возвышение и командование звездолетом, которое вам, без сомнения, поручат. Это что–то да значит.

Зай, похоже, удивился — но не обиделся. Он едва заметно кивнул и чуть прищурился — будто что–то подсчитывал в уме из перечисленных сенатором благ. Может быть, мысленно посмеивался над ней?

Но нет, видимо, этот человек был напрочь лишен сарказма. Скорее всего, высказанные Оксам мысли были попросту новы для него. Всю свою жизнь он прожил среди самых «серых» из «серых». «Интересно, — думала Оксам, — а он хоть слышал о том, что эту оккупацию называли «освобождением Дханту“? Или слышал ли он хотя бы раз, чтобы кто–то высказывал сомнения в правоте Воскрешенного Императора?»

Зай задал вопрос, который подтвердил его неведение:

— Сенатор, а это правда, что вы отказались от возвышения?

— Правда. Именно так ведут себя секуляристы.

— А я слышал, что в конце концов они передумывают. Ведь всегда есть возможность задушевного разговора у смертного одра.

Оксам покачала головой. Поразительно, как упорно распространялась эта пропаганда. Еще один образчик того, насколько просто манипулировать истиной, и того, как «серые» страшатся Клятвы Смерти.

— Эту историю любит рассказывать Политический Аппарат, — сказала она. — Однако из почти пятисот сенаторов–секуляристов, избранных за последнее тысячелетие, только семнадцать в конце концов приняли возвышение.

— Семнадцать нарушили клятву? — спросил Зай.

Оксам победно кивнула, но тут же поняла, что сказанное ею не впечатлило Зая. Ему показалось, что этот ничтожный процент слишком высок. Для «серого» Лаурента Зая клятва была клятвой.

Ну и черт с ним.

— Что касается вашего вопроса, — сказала Оксам, — то ответ таков: да, я умру.

Зай протянул руку и легко коснулся ее запястья.

— За что? — спросил он с искренней заботой. — За политику?

— Нет. За прогресс.

Он недоверчиво покачал головой.

Нара Оксам мысленно вздохнула. Она обсуждала эту тему во время встреч на улицах, в общественных заведениях, в зале заседаний Вастхолдского парламента, в прямом эфире масс–медиа, с планетарными аудиториями. Она сочиняла лозунги, речи и эссе по этому вопросу. А теперь перед ней стоял Лаурент Зай, человек, который наверняка ни разу в жизни не принимал участия ни в каких политических дебатах. В определенном смысле это было слишком просто.

Но он задал вопрос.

— Вы слышали о геоцентрической теории, капитан–лейтенант?

— Нет, ваше превосходительство.

— На древней Земле, за несколько столетий до начала полетов в космос, многие верили, что солнце обращается вокруг планеты.

— Видимо, они полагали, что древняя Земля очень массивна, — высказался Зай.

— В каком–то роде — да. Они думали, что вся вселенная крутится вокруг их планеты. Причем — обратите внимание — обращается за сутки. У тех людей были большие проблемы с масштабом времени.

— Действительно.

— Долгое время накапливались данные, противоречащие геоцентрической теории.