– Где?

– Выбирайте сами.

– «Беркли» годится?

– Пусть будет «Беркли». В восемь часов. Согласны?

– Еще бы!

– Тогда до завтра, Алан…

– Подождите, Одри! Я хочу сразу уточнить один вопрос… Наш последний телефонный разговор в Италии все еще в силе?

– Это будет зависеть от вас.

– Не понимаю.

– Мне надо кое-что вам рассказать, и если, выслушав все до конца, вы по-прежнему захотите жениться на мне, скажете об этом папе.

– Немедленно позвоню в «Беркли» и закажу столик!

Одри собиралась ехать домой, но, садясь в такси, вдруг передумала и приказала отвезти ее на Паддингтонский вокзал. До Оксфорда девушка добралась к полудню и сняла комнату в гостинице, расположенной в самой дальней от Соммервиль колледжа части города – сейчас ей не хотелось видеть никого из прежних друзей. Покончив с делами, мисс Фаррингтон позвонила Эрику Обсону, своему бывшему преподавателю итальянского языка. Тот немного удивился неожиданному звонку, как, впрочем, и нежеланию Одри приехать в колледж, но обещал по окончании лекций заглянуть к ней в гостиницу на чашку чая. В ожидании встречи Одри решила никуда не выходить.

В пять часов вечера миссис Торнэби, хозяйка гостиницы, поднялась предупредить мисс Фаррингтон, что ее спрашивает какой-то джентльмен. Почтенная дама проводила его в гостиную и позволила себе напомнить, что посещения комнат постояльцев запрещены. Подумав, что безобидный Эрик Обсон кому-то мог показаться опасным искусителем, Одри улыбнулась. Преподаватель итальянского, как всегда задрапированный в слишком широкие для него одежды, очень тепло приветствовал бывшую питомицу.

– Никак не думал увидеть вас так скоро, Одри. И зачем такая таинственность?

– У меня к вам в высшей степени деликатный разговор, мистер Обсон.

– Правда? Но не ошибаетесь ли вы? Почему вы решили довериться именно мне?

– Только вы можете понять и посоветовать, что делать дальше, потому что…

– Потому что?

– Потому что вы были в Неаполе!

– Вот как? Тогда я вас слушаю, Одри.

И мисс Фаррингтон без утайки рассказала всю историю – начиная с драматического знакомства с Альдо на площади Корветто и кончая не менее драматическим путешествием на Капри и его последствиям. Уточняя некоторые подробности, девушка смутилась и покраснела, но она твердо решила ничего не опускать, чтобы Обсон получил точное представление о событиях. Одри не забыла сообщить о бедности Альдо и его семьи, упомянула даже о победах своего возлюбленного над доверчивыми неаполитанками. Короче, описывая своему наставнику среду обитания Гарофани, мисс Фаррингтон нисколько не приукрасила картину. Обсон слушал молча, не поднимая головы.

– Чего вы ждете от меня, Одри? – спросил он, когда девушка умолкла.

– Совета.

– Это очень серьезное дело. Подумайте, ведь в сущности вы хотите, чтобы я взял на себя ответственность за ваше будущее счастье.

– Я не знаю, как мне быть…

– А ваши родители?

– Вы сами понимаете, что они ничем не могут мне помочь. Неужели вы думаете, папа способен хладнокровно воспринять мысль о таком чудовищном мезальянсе?

– Ясно… Но не рассчитывайте, Одри, что я скажу вам: вы должны поступить так-то и так-то. Я не вправе распоряжаться чужой судьбой… Могу сказать вам одно. На собственном печальном опыте я убедился, что все мы, мужчины и женщины, совершаем одну и ту же ошибку. Мы воображаем, будто дорогу к счастью можно подготовить заранее, так, словно речь идет о путешествии по железной дороге, от станции к станции.