Нет, Мэгги не обязательно обо всем этом знать, в ее жизни сейчас и без того хватает страданий.

– Джек, прошу тебя, вернись ко мне, – шепчет Мэгги, не выпуская руку мужа.

Этот мужчина предал ее. Позволил себе увлечься молодой студенткой. Его мимолетная любовная связь принесла столько боли. Пролилась кровь.

– Если он очнется, что будет тогда? – спрашивает Фрэнки.

– А вы бы его простили? Если бы это был ваш муж?

– Тут не мне решать. Это должно быть ваше решение.

Мэгги смотрит на Джека и с нежностью гладит его по волосам.

– После двенадцати лет брака бывает сложно вспомнить, почему ты вообще влюбилась. И почему влюбилась именно в него, а не в кого-то другого. И на какое-то время я, наверное, об этом забыла. И Джек тоже забыл. Но прошлой ночью, когда он лежал там на полу, когда он истекал кровью и я думала, что он сейчас умрет у меня на руках… – Мэгги посмотрела Фрэнки в глаза. – Я вспомнила, за что я его полюбила. Не знаю, хватит ли этого, чтобы простить его, но я правда помню.

В бокс входит медсестра.

– Простите, детектив, не могли бы вы выйти на минуту, я должна проверить показания о состоянии пациента.

– Да, конечно, я как раз собиралась уходить. – Фрэнки встает и обращается к Мэгги: – Позаботьтесь о себе, доктор Дориан. Езжайте домой и постарайтесь хоть немного отдохнуть.

– Обязательно постараюсь.

Но когда Фрэнки выходит из бокса и оглядывается назад, она видит, что Мэгги так и сидит у кровати мужа, гладит его по волосам и ждет, когда он очнется.

Фрэнки едет домой по пустынным улицам. От усталости все немного плывет перед глазами. До весны рукой подать, но эта ночь ясная и холодная, как будто зима передумала сдавать свои позиции. Фрэнки устала от холода, ей до смерти надоело ходить в пуховике, и кутаться в шарфы, и дрожать от холода на местах преступлений тоже надоело.

Скоро отпуск. Две благословенных недели, когда она сможет лежать где-нибудь на пляже и потягивать «Пино колада». Вот только Фрэнки слишком хорошо себя знает. Никакого пляжа с «Пино колада» не будет, она наверняка проведет отпуск дома вместе со своими двойняшками.

Фрэнки заходит в квартиру и видит в шкафу куртки дочерей. Она счастлива, что в эту ночь ее семье точно ничто не угрожает. Но на всякий случай все-таки приоткрывает дверь в комнату двойняшек и подглядывает в щелку. Они там. Крепко спят. Их кровати стоят у противоположных стен, но они лежат так, чтобы быть лицом друг к другу – Гэбби на левом боку, а Сибил на правом. Сестры словно готовы обнять друг друга, как в те времена, когда делили на двоих ее живот.

Фрэнки счастлива, что у ее двойняшек сохранилась эта крепкая связь. Браки, бывает, распадаются, мужья, бывает, разочаровывают, но ее девочки всегда смогут положиться друг на друга.

Прикрыв дверь в комнату дочерей, Фрэнки идет в кухню. Она устала как собака и совершенно опустошена, но знает, что все равно не сможет заснуть. Пока нет. После всех сегодняшних событий ей надо посидеть в тишине и перевести дух.

Она достает из буфета бутылку скотча и по привычке проверяет, совпадает ли уровень виски с тонкой черной точкой, которую она в прошлый раз поставила маркером на этикетке. Все в порядке. Да, мама даже на расстоянии приглядывает за своими двойняшками.

Фрэнки наливает себе щедрую порцию виски. Пьет и думает о Тэрин Мур и Чарли Лукасе, о Джеке и Мэгги Дориан.

Но о Мэгги она думает больше, чем обо всех других, вместе взятых. У этой женщины было все, и она в одночасье всего лишилась. Такова природа трагедии – ты идешь по жизни и совершенно ее не ценишь, пока не наступает момент, когда все меняет просто стук в дверь. На пороге стоит офицер полиции. Он сообщает тебе, что твой муж найден мертвым на лестничной клетке какого-то дома, где он в тот день вообще не мог быть.