— Дела могут подождать. Вам надо лечиться.

— Вы забываетесь, миледи! Я сам решаю, что мне надо, а что не надо!

— Лорд Линнер попросил помогать вам, и как человек, разбирающийся в целительстве, могу уверить, ещё пара дней вашего проклятого упрямства, и вылечить вас сможет только Линнер! И то, если прибудет в Монтар не позже чем через один день, как получит известие!

Они почти кричали друг на друга, в Оливии вдруг проснулась злость на этого мрачного, вечно недовольного упрямца: она ему жизнь спа-са-ет, а он упирается!..

— А если я вам настолько неприятна, что даже не хочется прислушиваться к здравому совету от меня, что ж, извините, никого другого нет! — выпалила она, глянув ему прямо в глаза. — И знайте, что лечить вас тоже буду я!

Лив испугалась собственной смелости, но отступать не собиралась.

— Ну? — молодая женщина подняла бровь и скрестила руки на груди. — Ваше решение, милорд?

Джарт ничего не ответил, стены вдруг поплыли у него перед глазами, а судорожный кашель чуть не разорвал лёгкие. Лив мгновенно утратила воинственность, подставив плечо Ленмору, и обхватив рукой за талию.

— Идёмте, я помогу.

Негромкий голос Оливии чудесным образом притупил пульсирующую боль в висках, изящные руки, казавшиеся такими хрупкими, поддерживали Джарта, и он удивился их неожиданной силе. Они остановились перед дверью в его спальню, Джарт почти висел на Оливии. Она толкнула дверь и до-вела больного до кровати. Устроив Ленмора на постели и освободив от вер-х-ней одежды, Лив спустилась на кухню, поручив одной из горничных сбегать к знахарке и купить необходимые травы. Она строго-настрого приказала гово-рить посетителям, что лорд Джарт болен, и никого не принимает.

К вечеру Джарту стало совсем плохо, у него поднялась температура и началась лихорадка. Он не узнавал Оливию, рвался кого-то ловить, что-то подписывать, решать какие-то споры. Молодая женщина с грехом пополам смогла напоить его отваром, и сняла одежду, мокрую от пота. Больной постепенно затих и уснул — подействовал отвар Оливии, — только тяжёлое дыхание со всхлипом вырывалось из груди. Лив присела на кресло рядом с кроватью, тоскливо вздохнув и впервые посмотрев прямо на Джарта, всматриваясь в его лицо.

От болезни черты заострились, морщины же наоборот разглади-лись, и пропало хмурое выражение. Оливия вдруг поняла, насколько стал одинок этот человек после смерти Ралины, и особенно, когда уехали друзья. Почти так же одинок, как она сама. Медленно, осторожно, она протя-нула ру-ку и провела ладонью по тёмным волосам Ленмора — они оказались мягкими и густыми. Больной шевельнулся, Оливия замерла, внезапно испу-гавшись своего порыва. Подавив желание прижать его голову к груди, кос-нуться губами щеки, колючей от щетины, Лив поёжилась. Она даже думать боялась, что могут значит подобные порывы.

— Милый мой… — неслышно выдохнула Оливия, поправляя сползшее одеяло.

Джарт выздоравливал медленно и трудно, молодая женщина дни и ночи не отходила от его постели. Она заставила себя унять раздражение оттого, что больной в бреду часто принимал её за Ралину. В такие моменты в сердце Оливии словно всаживали нож — в душе она не переставала винить себя в смерти девушки. Она каждый раз одёргивала себя, что глупо ревновать к призраку.

Переломный момент болезни наступил дней через пять. Лив, как всегда находилась рядом, она весь день просидела с больным, время от времени давая отвары, облегчающие боль в груди и смягчающие кашель, и к вечеру наконец температура начала спадать. Оливия незаметно для себя задремала, и потому пропустила момент, когда пациент открыл глаза. Ленмор же, увидев бледное лицо, запавшие от усталости глаза, помятое платье, и растрёпанные волосы, от неожиданности даже забыл о раздражении, которое в пос-леднее время вызывала у него экономка.