— О, ну шуба для женщины — дело важное!

— Почему для женщины? Это для него.

И что-то мне так не понравился этот медленный и неторопливый рассказ про семейную жизнь! Но устраивать революционные дебаты я не стала. Сперва нужно выяснить детали.

Грибы я еле дотащила до дома. Там меня дожидался рава Нув.

— Смотри, рава Лейна — подарок тебе оставили.

Он подвинул красивую деревянную коробочку по столу прямо к моим грязным от грибов рукам.

— Погоди, рава Нув, я хоть руки помою.

В коробочке лежали золотые сережки. Красивые, с подвеской, такой же, как на кулоне, что мне подарил лацита тиргус.

— Неужели сам приезжал?!

— Сын. Спрашивал про тебя, пока корабль грузили, жалел, что не застал — поговорить хотел.

— О чем?!

Рава Нув усмехнулся и вышел. Уже на пороге, закрывая дверь, сказал:

— Ну, мне он не докладывал — о чем именно!

Ну, приятно, конечно. Симпатичный он парень и не глупый… Видать, хорошие деньги они с консервов имеют, раз на такой дорогой подарок раззорился.

Часть грибов засолила-засушила, часть — сварила и закатала. К этому времени у меня было уже довольно много небольших банок под консервацию. Не двухлитровых, которые в сехе используют, а в половину меньше. Куда мне одной такие бадьи?

Но в сех я теперь ходила ежедневно, старалась попасть с утра, пока работа еще не началась и не успевшие ошалеть от жары женщины были словоохотливы и контактны.

Деньгами распоряжались только вдовы. Ну, их распоряжения и так понятны — детям одежку прикупить, еды запасти на зиму. Все остальные сдавали деньги мужьям. И далеко не все мужья тратили деньги на семью. Кто-то просто стал копить на старость. Кто-то уже запасенные деньги добавил — купил себе обновок. Ни один не потратил на то, чтобы облегчить женщине работу. А я еще удивлялась, дурища такая, чего это Рига, жена Трога не идет работать в сех. А на кой ей лишняя работа, если деньги так и так мужу отдавать и без него не купишь себе ни колечко, ни сережки, ни городскую булочку с мёдом? Так это еще богатая семья, Трог жену любит и так ей все дарит-покупает. А в семьях победнее — эти деньги женщинам только работы добавили. Мужья Лешки и Вайсы купили карушей, клеток наставили. Мужья еще двух — коз привезли. К обычной работе у них, у женщин, добавились работа в сеху и сбор корма для прожорливой живности, дойка и уборка. Охренеть просто, а не результаты получились… Это теперь женщины совсем продыху не знают. А главное, многие еще не понимают, что от их денег, в семью мужу отданных, им же работы прибавилось. А вот плюшек — нет. А ведь рано или поздно дойдет до них… Они же меня проклянут!

Сперва я решила обсудить свои выводы с Гарлой.

— И-и-их… Дошло? Женщина только и пожить свободно может, ежели, например вдова. Ну, или как ты — рава. А так, ежели муж злой или жадный — всю жизнь и будешь мучатся. У нас еще мужики в селе ничего, работящие. Но ты, прежде чем новое тащить — подумай не один раз, к чему такое привести может. Ежели по закону нашему у женщины мужней только та одежда, что на ней — ейной и считается. А, допустим, ежели платок ейный в сундуке лежит — он уже мужний. Думай, рава Лейна…

32.

Разговор с саргом я обдумывала долго, понимала, что он неизбежен, но тянула. Я не знала, как построить речь, какие доводы подобрать, я даже не знала, есть ли в местном языке слово «справедливость»…

Именно с выяснения этого понятия я и начала следующий разговор с саргом.

— Почтенные, если человек совершил преступление и его наказали — как это называется?

Ответил мне Даго:

— Это, рава Лейна, называется — справедливость.