— Началось. — Мак-Ивой протянул Данну вырезки. — Обождите, что еще будет, когда они прочтут про Суона. Кстати… на вашем месте я не задерживался бы вне дома допоздна.

— Ну что вы! Они никогда не осмелятся.

— Конечно, нет, — подтвердил редактор каким-то странным тоном. — Но вы можете простудиться.

Раздался стук в дверь. Вошел молодой человек — секретарь Мак-Ивоя.

— Извините, сэр. У телефона секретарь сэра Мэтью Спротта. Сэр Мэтью был бы вам очень признателен, если бы вы зашли к нему сегодня, в любое время.

Данн и Мак-Ивой обменялись взглядами. Мак-Ивой вытянул ноги под столом.

— Скажите секретарю сэра Мэтью, что, к сожалению, это невозможно. Мы очень заняты. Но если сэр Мэтью пожалует к нам, то мы будем рады его видеть.

— Хорошо, сэр. — И секретарь вышел.

— Он ни за что не придет, — заметил Данн.

— Может быть, и нет. — Мак-Ивой передернул плечами. — Но вот уже пятнадцать лет, как он держит людей в страхе. Пора постращать и его.

В следующих двух статьях весьма недвусмысленно говорилось о том, что на суде не был учтен срок беременности убитой и что представитель обвинения весьма странно вел себя по отношению к свидетелям. Вот тут уж хлынула лавина. Почта мешками прибывала в «Хронику», и столько шло телеграмм, что Мак-Ивой посадил в соседнюю комнату специальную группу для сортировки корреспонденции, в то время как сам он и Данн, сняв пиджаки, работали у него в кабинете. Телеграммы были самые разные — от сумасшедших, от обществ по борьбе с одним, с другим и с третьим, иные были оскорбительного содержания (возмущенные авторы заявляли, что статьи Еретика подрывают основы закона и порядка), но в основном корреспонденты со всех концов страны от души желали газете успеха в ее начинании. Однако среди мусора попадались и жемчужные зерна.

Так, например, достопочтенный Фостер Баулз, известный публицист и проповедник Лондонской епархии, прислал следующую телеграмму: «Горячие поздравления связи вашей великолепной компанией тчк Следующее воскресенье вечером выступаю проповедью делу Мэфри да благословит вас Бог Брат Баулз».

— Он-то чего суется? — не без ревности буркнул Данн. — Хитрая лиса — сам только и умеет, что сотрясать воздух.

Мак-Ивой с шутливым неодобрением покачал головой.

— Где ваша любовь к ближнему, брат мой? Баулз как раз то, что нам нужно. Уж если он поднимет звон, так не только в Лондонской епархии, но и далеко за ее пределами будет слышно. Он втемяшит это в головы тысячам людей на Олд-Кент-роуд.

Мак-Ивой взял следующую телеграмму.

— А вот, смотрите-ка: «Чрезвычайно одобряю вашу кампанию в поддержку моего запроса 19 ноября тчк Ввиду предстоящих выборов высоко ценю ваше признание моих усилий тчк Все-таки я первый это начал тчк Буду продолжать добиваться справедливости — Искренне ваш Джордж Бэрли».

— Славный старина Джордж, — без тени улыбки заметил Данн. — И он хочет участвовать в благом деле.

— И нанести ответный удар Данкастерам. Они его тогда так крепко стукнули, что он чуть не вылетел из игры. «Буду продолжать добиваться справедливости». Это мило. — Редактор взял другую бумажку, пробежал ее глазами, затем передал через стол Данну: — А на это что вы скажете?

Данн, нахмурившись, прочитал телеграмму от редактора «Рекорда»: «Дорогой Мак-Ивой учитывая большой интерес делу Мэфри предлагаю немедленно опубликовать статьи Еретика согласен любую цепу — Искренне ваш Ллойд Беннет».