На берег большими шагами

         Он смело и прямо идет,

         Соратников громко он кличет

         И маршалов грозно зовет.

         Но спят усачи-гренадеры —

         В равнине, где Эльба шумит,

         Под снегом холодной России,

         Под знойным песком пирамид.

         И маршалы зова не слышат:

         Иные погибли в бою,

         Другие ему изменили

         И продали шпагу свою.

         И, топнув о землю ногою,

         Сердито он взад и вперед

         По тихому берегу ходит,

         И снова он громко зовет:

         Зовет он любезного сына,

         Опору в превратной судьбе;

         Ему обещает полмира,

         А Францию только себе.

         Но в цвете надежды и силы

         Угас его царственный сын,

         И долго, его поджидая,

         Стоит император один —

         Стоит он и тяжко вздыхает,

         Пока озарится восток,

         И капают горькие слезы

         Из глаз на холодной песок,

         Потом на корабль свой волшебный,

         Главу опустивши на грудь,

         Идет и, махнувши рукою,

         В обратный пускается путь.

Пленный рыцарь

         Молча сижу под окошком темницы;

         Синее небо отсюда мне видно:

         В небе играют всё вольные птицы;

         Глядя на них, мне и больно и стыдно.

         Нет на устах моих грешной молитвы,

         Нету ни песни во славу любезной:

         Помню я только старинные битвы,

         Меч мой тяжелый да панцирь железный.

         В каменный панцирь я ныне закован,

         Каменный шлем мою голову давит,

         Щит мой от стрел и меча заколдован,

         Конь мой бежит, и никто им не правит.

         Быстрое время – мой конь неизменный,

         Шлема забрало – решетка бойницы,

         Каменный панцирь – высокие стены,

         Щит мой – чугунные двери темницы.