Безумно ждать любви заочной?

         В наш век все чувства лишь на срок;

         Но я вас помню – да и точно,

         Я вас никак забыть не мог!

         Во-первых, потому, что много

         И долго, долго вас любил,

         Потом страданьем и тревогой

         За дни блаженства заплатил;

         Потом в раскаянье бесплодном

         Влачил я цепь тяжелых лет

         И размышлением холодным

         Убил последний жизни цвет.

         С людьми сближаясь осторожно,

         Забыл я шум младых проказ,

         Любовь, поэзию, – но вас

         Забыть мне было невозможно.

         И к мысли этой я привык,

         Мой крест несу я без роптанья:

         То иль другое наказанье?

         Не все ль одно. Я жизнь постиг;

         Судьбе, как турок иль татарин,

         За все я ровно благодарен;

         У Бога счастья не прошу

         И молча зло переношу.

         Быть может, небеса Востока

         Меня с ученьем их пророка

         Невольно сблизили. Притом

         И жизнь всечасно кочевая,

         Труды, заботы ночь и днем,

         Все, размышлению мешая,

         Приводит в первобытный вид

         Больную душу: сердце спит,

         Простора нет воображенью…

         И нет работы голове…

         Зато лежишь в густой траве

         И дремлешь под широкой тенью

         Чинар иль виноградных лоз;

         Кругом белеются палатки;

         Казачьи тощие лошадки

         Стоят рядком, повеся нос;

         У медных пушек спит прислуга.

         Едва дымятся фитили;

         Попарно цепь стоит вдали;

         Штыки горят под солнцем юга.

         Вот разговор о старине

         В палатке ближней слышен мне;

         Как при Ермолове ходили

         В Чечню, в Аварию, к горам;

         Как там дрались, как мы их били,

         Как доставалося и нам;

         И вижу я неподалеку

         У речки, следуя пророку,

         Мирной татарин свой намаз

         Творит, не подымая глаз;

         А вот кружком сидят другие.