Вдруг залп… глядим: лежат рядами,

         Что нужды? здешние полки

         Народ испытанный… «В штыки,

         Дружнее!» – раздалось за нами.

         Кровь загорелася в груди!

         Все офицеры впереди…

         Верхом помчался на завалы

         Кто не успел спрыгнуть с коня…

         «Ура!» – и смолкло. «Вон кинжалы,

         В приклады!» – и пошла резня.

         И два часа в струях потока

         Бой длился. Резались жестоко,

         Как звери, молча, с грудью грудь,

         Ручей телами запрудили.

         Хотел воды я зачерпнуть…

         (И зной и битва утомили

         Меня), но мутная волна

         Была тепла, была красна.

         На берегу, под тенью дуба,

         Пройдя завалов первый ряд,

         Стоял кружок. Один солдат

         Был на коленах; мрачно, грубо

         Казалось выраженье лиц,

         Но слезы капали с ресниц,

         Покрытых пылью… на шинели,

         Спиною к дереву, лежал

         Их капитан. Он умирал;

         В груди его едва чернели

         Две ранки; кровь его чуть-чуть

         Сочилась. Но высоко грудь

         И трудно подымалась, взоры

         Бродили страшно, он шептал…

         «Спасите, братцы. – Тащат в горы.

         Постойте – ранен генерал…

         Не слышат…» Долго он стонал,

         Но все слабей, и понемногу

         Затих и душу отдал Богу;

         На ружья опершись, кругом

         Стояли усачи седые…

         И тихо плакали… потом

         Его остатки боевые

         Накрыли бережно плащом

         И понесли. Тоской томимый,

         Им вслед смотрел я недвижимый.

         Меж тем товарищей, друзей

         Со вздохом возле называли;

         Но не нашел в душе моей

         Я сожаленья, ни печали.