Меж тем товарищей, друзей

         Со вздохом возле называли;

         Но не нашел в душе моей

         Я сожаленья, ни печали.

         Уже затихло все; тела

         Стащили в кучу; кровь текла

         Струею дымной по каменьям,

         Ее тяжелым испареньем

         Был полон воздух. Генерал

         Сидел в тени на барабане

         И донесенья принимал.

         Окрестный лес, как бы в тумане,

         Синел в дыму пороховом.

         А там, вдали, грядой нестройной,

         Но вечно гордой и спокойной,

         Тянулись горы – и Казбек

         Сверкал главой остроконечной.

         И с грустью тайной и сердечной

         Я думал: «Жалкий человек.

         Чего он хочет!.. небо ясно,

         Под небом места много всем,

         Но беспрестанно и напрасно

         Один враждует он – зачем?»

         Галуб прервал мое мечтанье,

         Ударив по плечу; он был

         Кунак мой; я его спросил,

         Как месту этому названье?

         Он отвечал мне: «Валерик,

         А перевесть на ваш язык,

         Так будет речка смерти: верно,

         Дано старинными людьми».

         «А сколько их дралось примерно

         Сегодня?» – «Тысяч до семи».

         «А много горцы потеряли?»

         «Как знать? – зачем вы не считали!»

         «Да! будет, – кто-то тут сказал, —

         Им в память этот день кровавый!»

         Чеченец посмотрел лукаво

         И головою покачал.

         Но я боюся вам наскучить,

         В забавах света вам смешны

         Тревоги дикие войны;

         Свой ум вы не привыкли мучить

         Тяжелой думой о конце;

         На вашем молодом лице

         Следов заботы и печали

         Не отыскать, и вы едва ли

         Вблизи когда-нибудь видали,

         Как умирают.