— Никаких «если». Он сбежал. Тебе ничего не известно об этом? Ты в это время спал?

— Я обнаружил, что его нет рядом, когда проснулся, — ответил Элиуд. — Я ничего не знаю о том, как и когда он ушел. Но я знаю своего брата. Если он поднялся ночью из-за того, что услышал, как прибыл ваш человек, и если узнал, что валлийцы из Повиса близко и их очень много, тогда, клянусь, он сбежал только из страха за дочь Жильбера Прескота. Она там, у Брода Годрика, с монахинями. Элис любит ее. Она отвергла его, но он никогда не переставал любить ее. Если девушка в опасности, он не задумываясь рискнет жизнью и честью, чтобы спасти ее. А когда он это сделает, — с жаром сказал Элиуд, — он вернется сюда, чтобы безропотно принять то, что его ожидает. Он не клятвопреступник! Он нарушил клятву только из-за Мелисент. Он вернется и сдастся. Клянусь своей честью! Своей жизнью!

— Я должен тебе напомнить, — мрачно заявил Хербард, — что ты уже клялся. Вы поручились друг за друга. Ты сейчас в ответе за его предательство. Я могу повесить тебя, и меня полностью оправдают.

— Сделай это! — сказал Элиуд, губы его побелели, глаза сверкнули зеленым огнем. — Я здесь, и я все еще заложник. Вы можете свернуть мне шею, если Элис окажется предателем. Я видел, вы собираете войско, чтобы выступить. Возьмите меня с собой! Дайте лошадь и оружие, я буду сражаться за вас. Можете поставить у меня за спиной лучника, чтобы он застрелил меня при первом же неверном шаге, а на шею мне наденьте петлю, чтобы повесить на ближайшем дереве, если после разгрома валлийцев из Повиса Элис не докажет вам, что я говорю сейчас правду.

Элиуда трясло от возбуждения, он был напряжен, как натянутая тетива. Хербард долго изучал его, взгляд у него был удивленный. Наконец он произнес:

— Да будет так! — и резко повернулся к сержантам: — Позаботьтесь об этом! Дайте ему коня и меч, наденьте веревку на шею и поставьте у него за спиной лучшего лучника, чтобы застрелил его в случае чего. Он говорит, что он человек слова и что даже этот его клятвопреступник — тоже. Прекрасно, поймаем его на слове.

Дойдя до двери, Хербард обернулся. Элиуд взял в руки красный плащ Элиса.

— Если бы твой брат был хотя бы наполовину таким, как ты, — обратился Хербард к пленнику, — твоя жизнь была бы в безопасности.

Элиуд вспыхнул и прижал к груди сложенный плащ, словно это был бальзам, которым он пытался унять боль в ране.

— Разве ты ничего не понял? Он лучше меня, в тысячу раз лучше!

Брат Кадфаэль, спавший так же чутко, как Элис, проснулся, услышав шорохи и перешептывание во дворе. Можно было много сказать в пользу обычая спать в полном облачении, сняв лишь наплечник. Человек мог вскочить среди ночи и идти, надев сандалии или босиком, и был всегда в боевой готовности. Наверное, этот обычай зародился там, где монастыри располагались в местах, которым постоянно грозила опасность. Кадфаэль вышел во двор и на полпути к конюшне встретил выходившего оттуда Хью и уже окончательно проснувшегося и бодрого Тудура.

— Что привело тебя так рано? — спросил Кадфаэль. — Есть свежие новости?

— Свежие для меня, но, насколько мне известно, устаревшие для Шрусбери. — Хью взял Кадфаэля под руку и, повернув его в обратную сторону, повел к залу. — .Я должен доложить обо всем принцу, а затем мы кратчайшим путем поедем к границе. Кастелян Мадога в Косе посылает подкрепление в долину Минстерли. Когда мы ехали в Освестри, меня поджидал посыльный, иначе мы провели бы ночь там.

— Хербард прислал депешу из Шрусбери? — спросил Кадфаэль.