Клейн внезапно умолк и навострил ухо.

— Кто-то идет, — сказал он хрипло. — Кто это?

Из чего Ноэль заключил, что его чувства, хотя необычайно обострились, не сравнялись еще с тонкостью слуха Клейна.

— Это ничего, — сказал он, тоже прислушавшись. — Это Бэль.

Плохо закрытая дверь уступила толчку нетерпеливой ножки. Появилась Бэль, держа в каждой руке по свертку и охапку бессмертников.

Ноэль даже не дал ей времени войти в комнату.

— Клейна обвиняют в убийстве Вейля! — бросил он.

В его устах слова эти смахивали на истинный крик отчаяния. И на упрек.

Бэль бросила свертки, мягко упавшие в кресло, положила цветы на стол, расстегнула перчатки. Ее взгляд переходил с одного приятеля на другого.

— Почему? — спросила она, наконец.

— Потому что он забрал свою «Богородицу с чертополохом», — ответил Ноэль. — Ну, полиция и думает, что….

Бэль прервала его и повернулась к Клейну:

— У вас есть алиби? — спросила она с обычным своим здравым смыслом.

И ее спокойный, сдержанный голос словно лишил сцену драматического характера.

— Нет, — ответил Клейн. — Я был у себя дома, один. К тому же, камердинер Вейля рассказал полиции о сцене, свидетелем которой он оказался накануне убийства. Это когда он видел, как я угрожаю его хозяину пресс-папье.

Бэль, нахмурив брови, размышляла.

— На основе таких предположений, основанных лишь на вероятности, вас осудить не могут… Полицейские нашли украденную картину?

— Нет, и не думаю, что найдут…

— Тогда они ничего против вас поделать не могут. Говорят, что Абдон Шамбр, секретарь Иуды…

Ноэль вздрогнул: Бэль сказала не «Вейль», а «Иуда».

— …якобы украл фаянсовые статуэтки Минг. Что доказывает, что он не украл вдобавок и вашу «Богородицу»? В любом случае, если вы станете отрицать все, все будет поставлено под сомнение в вашу пользу.

Но Клейн встал, устремив взгляд на дверь.

— Слушай! — сказал он, инстинктивно обращаясь к Ноэлю.

Лестница вновь задрожала под чьими-то шагами. Тяжелыми, властными шагами. Размеренными шагами человека, которому спешить некуда, который знает цену времени и усилиям. Сомнений быть не могло: это были шаги комиссара Марии.

Бэль еще в этом сомневалась, потому что слышала их раньше только раз. Она бросила быстрый взгляд на Клейна и на Ноэля и по одному лишь их виду поняла, чьи это шаги.

— Отрицайте все! — повторила она тихим настойчивым голосом.

Клейн машинально кивнул.

Комиссар добрался до площадки. Хотя он и видел Бэль, Ноэля и Клейна, повернувшихся в его сторону, поднял кулак в перчатке и постучал в дверь. Ему не ответили. Он постучал снова.

Ноэль почувствовал, как рука Бэль подталкивает его вперед.

— Входите, комиссар, — сказал он, потянув дверь на себя.

Толстяк вытер ноги о половик.

— Добрый вечер, месье Мартэн, — произнес он, осторожно входя в комнату со шляпой в руке. — Добрый вечер, мадам Мартэн. Семи еще не пробило, не правда ли?

Элегантная манера, чтобы дать понять: «Я пришел несколько поздно, но, заметьте, не позже запретного часа, предусмотренного законом».

Он повернулся к Клейну и радушие исчезло в его голосе:

— Добрый вечер, Клейн. Я вас искал.

— За… зачем? — пролепетал Клейн.

Комиссар положил шляпу на ручку кресла и принялся невозмутимо стягивать перчатки.