|
Сегодня утром вы спрашивали, не согласится ли он представлять ваши интересы. Так что у вас будет возможность обговорить это непосредственно с ним. Шесть вечера вас устроит? Адрес вы знаете. Последовало молчание. Затем она спросила: – Что за интересные подробности? – Мистер Вульф предпочитает сообщить вам о них лично. Не сомневаюсь, что вам они покажутся занятными. – А почему он не может сам прийти ко мне? – Я ведь говорил вам, он никогда не покидает дом по делам службы. – Действительно, говорили. Приходите ка лучше ко мне сами. Прямо сейчас. – Я бы с удовольствием, но как нибудь в другой раз. Мистер Вульф хочет обсудить все проблемы с вами лично. Снова молчание. Потом вопрос: – А полиция там будет? – Конечно, нет. После паузы: – Вы сказали, в шесть? – Именно так. – Отлично. Я приду. Я повесил трубку и, повернувшись к шефу, объявил: – Договорились. Она приглашала меня к себе, но с этим можно подождать. У вас осталось менее трех часов, чтобы придумать шараду, которую вы перед ней разыграете. Кстати, два из них вы, очевидно, проведете в обществе орхидей. Чем пока заняться мне? – Приведите мистера Отиса, – буркнул Вульф. Глава 8 Уже тогда я не сомневался – не сомневаюсь и сейчас – что оплата услуг Сола, Фреда и Орри в этом деле была лишней тратой денег, а поскольку расплачивается на сей раз не клиент, это были деньги самого Вульфа. Когда в пять часов Сол позвонил в дверь, я мог бы сказать ему, что, в сущности, работа закончена. Я не утверждаю, что способен справиться одновременно с пятерыми, даже если среди них есть женщина и семидесятипятилетний старик, но в данном случае трудно было предположить, что причины выйти из себя найдутся более чем у одного человека, а с ним уж я надеялся как нибудь управиться. Но когда Сол вошел в дом, я, следуя инструкциям, вручил ему шестьдесят зелененьких. Когда в восемь минут седьмого прозвенел звонок и я впустил в дом Риту Соррел, вокруг было тихо, как будто у нас никого не было. Я провел посетительницу в кабинет, представил ее Вульфу и повесил ее шубку – кажется, из белой норки – на спинку обтянутого красной кожей кресла. Никто, кроме Вульфа на глаза ей не показывался. То, что она приветствовала шефа улыбкой и при этом опустила на мгновенье свои длинные темные ресницы, еще не означало, что она удостаивает такой чести только важные персоны, – меня одарила в коридоре таким же знаком внимания. – Не привыкла я приходить к людям, которым захотелось меня видеть, – сказала она Вульфу. – Это для меня нечто новенькое. Может быть поэтому я и пришла, – люблю новые ощущения. Мистер Гудвин сказал, что вы хотите со мной что то обсудить. – Да, верно. Некоторые деликатные и очень личные моменты. А поскольку беседа будет тем более плодотворной, чем более откровенный и искренний она будет носить характер, мы с вами должны разговаривать с глазу на глаз. Будь любезен, Арчи, оставь нас, стенографировать на сей раз не надо. – А если миссис Соррел попросит меня… – возразил было я. Но шеф не дал мне договорить: – Нет. Оставь нас, пожалуйста. Я вышел. Затворив за собой дверь, я дошел до конца коридора, повернул направо и открыл дверь гостиной. Когда я вошел, первой моей заботой было плотно закрыть дверь. Потом я огляделся. Все были в сборе. Ламонт Отис восседал в массивном кресле у окна – у того самого, через которое выбралась днем раньше мисс Пэйдж. Сейчас она сидела по левую руку старика, по правую же расположился Эдей. |
