– Ну дела-ааа… Так Богоматерь девочка вышивала? – изумился архиепископ.

– Да она выросла уже. Ей девятнадцать было, когда приезжала меня навестить. Семь лет прошло, не появлялась больше.

– А найти её можно?

– С этим вам лучше к отцу Дмитрию обратиться, он наверняка знает.

Арина удивилась, получив письмо от некоего И. В. Оленева. На конверте стояла церковная печать с крестом, опоясанным надписью, выполненной стилизованным старославянским шрифтом: «Божьей милостью Архиепископ Венедикт (Оленев)». Однофамилец, что ли? К письму прилагался заказ на расшивку храмовой катапетасмы (прим.: от греческого «катапЕтасма»=«занавес», в православных храмах – занавес за иконостасом, отделяющий царские врата и престол). Вознаграждение за работу предлагалось более чем щедрое, выбор ткани оставался за Ариной. Стоит ли говорить, что она ответила согласием? Стоит ли говорить, что архиепископ не ошибся в своём выборе?

◊ ◊ ◊

Архиепископ Венедикт Кашинский, в миру Игорь Владимирович Оленев, был несказанно удивлён, когда в ответном письме (Оленев оставил Арине свою электронную почту) Арина сообщила, что за работу возьмётся, но быстро сделать не обещает, поскольку работает. От денежного вознаграждения вышивальщица отказалась, вместо этого просила помочь ей стать студенткой отделения народных художественных промыслов Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета.

Архиепископ крякнул (круто берёт девочка!) и стал читать дальше. В письме содержались подробные указания (!), какие ткани и каких цветов потребуются для катапетасмы, пересчислялись оттенки шёлковых ниток, виды металлических ниток для золотного шитья (0.25 мм, золото розовое; 0.25 мм, серебро; металлический шнур на хлопковой основе, 0.8 мм, золото или латунь).

Ещё в письме испрашивалось позволение применить, если это возможно, вышивальные ленты (цвета и количество сообщалось). И уж совсем невероятным были вложенные в конверт эскизы рисунков будущих вышивок.

Неизвестная вышивальщица не только оставляла за собой право выбора рисунка, но предложила своё оформление.

Желание увидеть Арину Игоревну Зяблову, проживавшую в посёлке Гринино, в доме номер восемь на Песочной улице, стало ещё сильнее.

◊ ◊ ◊

В Гринино Оленев приехал без сопровождающих и в гражданской одежде. И отправился прямиком в церковь Козьмы и Дамиана, к отцу Дмитрию, с которым пять лет учился в Духовной Академии. После приветствий, объятий, обмена новостями и традиционного чаепития в доме Белобородовых архиепископ задал своему другу вопрос, ради которого он и приехал в Гринино.

Дмитрий Белодородов мало что мог рассказать о своей прихожанке, которая и прихожанкой-то не была: в церкви появлялась от случая к случаю, передавала привет от бабушки и уходила.

– Она Верина внучка, и этим всё сказано. С Верой мы дружим с детства, хотя и живём далеко. И я очень ценю эту дружбу.

Три месяца назад Арина пришла к нему в слезах и сказала, что ей нужно с ним поговорить.

– Дмитрий Серафимович, только не в церкви. Здесь я вам ничего не скажу. А пойдёмте на улицу? – предложила Арина.

Отец Дмитрий сделал вид, что не удивлён. Усадил её на скамейку на церковном дворе, принёс из церковной лавки пирожок с картошкой и поджаренным луком, всунул ей в руки бумажный стаканчик с горячим чаем:

– Давай так. Сначала ты поешь, выпьешь чай и перестанешь плакать. А потом я тебя выслушаю и помогу.

– Правда поможете? – неверяще спросила Арина.

– Правда. В церкви нельзя лгать.

– А мы не в церкви, мы во дворе.

– Но земля-то святая, церковная, – усмехнулся отец Дмитрий. – Так вот зачем ты меня на улицу выманила? Врать мне собралась, голубушка? Ничего не выйдет.