– Твой агент звонил?

Надежда. Столько надежды светится в ее покрасневших глазах.

– Нет, еще нет, – выдыхая длинный глубокий вдох, я чувствую разочарование.

Рич все время висел у меня на заднице, а теперь решил помолчать? И именно в тот момент, когда мне нужна его гребаная помощь?

– Есть что нибудь от твоих коллег? – я успокаивающе провожу рукой по ее ноге.

– Инди написала сообщение, чтобы проверить как у меня дела, но от Тары ничего, – она кивает головой, напоминая себе, что это хорошо. – Пока.

Изучая ее, я, кажется, не могу найти в ней того огня, который обычно излучает моя девушка.

– Ви, ты в порядке?

Она пожимает плечами, грустная полуулыбка появляется на ее губах.

Между нами повисает молчание, мы оба не знаем, что сказать.

– Могу ли я вообще выйти из здания? – наконец спрашивает Стиви.

– Да. Охрана очистила территорию, но я попрошу кого нибудь проводить тебя, когда решишь уйти.

– Думаю, я готова уйти.

Мое сердце падает.

– Хочешь уйти сейчас?

Она кивает, отводя взгляд от меня, но я все еще вижу грусть, плавающую в этих сине зеленых глазах.

– Я хочу поговорить с братом.

Конечно, хочет, но я бы хотел, чтобы она этого не делала. Я хочу, чтобы Стиви осталась здесь и поговорила со мной. Поделилась со мной своими чувствами. Сказала мне, готова ли раскрыть наши отношения. Хотя ей не нужно говорить мне, потому что это видно по ее лицу.

Не готова. Она не может справиться с негативным вниманием, связанным со мной, и я ее не виню.

– Хорошо, – смиряюсь я. – Тогда я дам тебе собраться.

Девушка встречается со мной у входной двери после того, как приняла душ и оделась. От меня не ускользнуло, что ее фирменные локоны зачесаны назад в пучок, а на толстовке есть капюшон, чтобы она могла спрятаться по дороге в свою квартиру.

Изнеможение написано на ее красивом лице из за жестоких слов, обрушившихся на нее, и я не могу чувствовать себя более виноватым, чем сейчас.

Ей не должно было быть так больно. Ее глубочайшая неуверенность не укрепилась бы, если бы не я.

Стиви закрылась из за меня.

– Все будет хорошо, – заключаю ее в крепкие объятия, удерживая чуть дольше, чем обычно. Потому что правда в том, что все будет хорошо. Так или иначе, я собираюсь сделать так, чтобы ей было лучше.

Девушка рукой скользит к моей шее, притягивая меня к себе. Ее губы мягкие, но в ее поцелуе есть нотка отчаяния, и я не уверен, почему. Я не знаю, почему этот поцелуй кажется мне другим.

– Позвоню тебе позже, – всматриваюсь в ее лицо, когда слова покидают мой рот, в поисках хоть какого то облегчения боли в моем животе, но это не срабатывает. Девушка выглядит так, будто находится на грани срыва.

Я не свожу глаз с моей девочки, пока Стиви идет по коридору к лифту. Она опускает голову, нажимая на кнопку, но как только вижу, что она начинает вздрагивать, я делаю несколько быстрых шагов и притягиваю ее к своей груди.

– Ви, иди сюда.

Ее отчаянный плачь – это самое болезненное, что я когда либо слышал, зная, что это из за меня. Ей больно, потому что она со мной. Люди думают, что имеют право говорить о ней гадости, потому что она со мной.

Отстранив ее лицо от своей груди, я глажу ее по щекам, большими пальцами вытирая свежие слезы из под опухших глаз. Ее брови сведены вместе, когда девушка тяжело сглатывает, и полное поражение на ее лице, наполняет мою грудь чувством вины.

Как мне умолять ее не слушать их? Как напомнить ей, что единственное мнение человека, которое должно иметь значение, ее собственное?

Лифт останавливается на моем этаже, а слова застревают у меня в горле.

«Мне очень жаль».

«Пожалуйста, не слушай их».