– Допивай.

Я открыла балкон и присела на край кровати. Да что же там не так? Что меня насторожило?

– Что, идет напряженная мозговая работа? – с набитым ртом произнесла подруга.

– Погоди-ка…

Я сделала над собой мощное усилие, в сознании сверкнул проблеск, и я поняла, что именно показалось мне странным.

– Тай, Юра говорил, что Аида сирота, верно?

– Ну?

– А Оля, только что заявила, что как только они вернутся в Москву, она передаст ее семье, чтобы семья о ней заботилась. Так ведь?

– Так…

– Продюсер своему певцу достаточно близкий человек, она не может не знать, что у Светы нет семьи.

Тая сильно озадачилась. Пока она стояла посреди комнаты в глубочайших раздумьях, я тихонечко присела на кроватку и стала клониться к подушке.

– Куда? – рыкнула Тая. – Куда это ты пристраиваешься?

– Поспать маленько, – залепетала я, норовя прикрыть ножки краем покрывала.

– Сена, я не могу работать одна! Ночью поспишь, пойдем опять к Ольге!

– Таечка, ну пожалуйста, мне нужно поспать хотя бы полчасика, иначе я не смогу поехать в редакцию «Белых ночей», ну прошу тебя, не будь скотобазой, сходи к Ольге сама.

– С тобою, Сена, пропадешь!

– Тай, ну разве я виновата? Кажется, я отравилась, – я заерзала, устраиваясь поудобнее и закрывая глазки, – похоже, я умираю…

– Ладно, спи, алконафт несчастный, так уж и быть, схожу сама, но только к репортеру поедем вместе!

– Да, да, да, – пробормотала я, стремительно засыпая, – все что захочешь, любой каприз, любая шалость…

Сквозь сон я еще услышала пару едких слов, потом хлопнула дверь и воцарилась благословенная тишина.

Глава семнадцатая

За недолгое Тайкино отсутствие я умудрилась выспаться и придти наконец-то в себя. Меня лишь слегка пошатывало и совсем немного подташнивало.

– Значит так, – Тая присела за стол и с суровым недоумением посмотрела на пустую бутылку из-под шампанского, мол, почему она сама собой не наполнилась, – Оля совсем не обрадовалась моему повторному визиту, но вопрос о семье ее не озадачил.

– Что она сказала? – я изо всех сил демонстрировала свое участие в процессе расследования.

– Что выразилась насчет семьи фигурально, что не имела в виду конкретную семью: маму, папу, бабулю, а подразумевала тех людей, которые о ней заботятся.

– А что это за люди?

– Я не спросила.

– Тая, – тяжело вздохнула я, – иди в третий раз, можешь уже входить без стука со словами: «свои, свои».

– Не пойду, – заартачилась подруга, – мы же знаем, что это друг ее дедушки.

– Мы знаем это со слов буйнопомешанного Юры.

– Не известно еще помешен он буйно или совсем не помешен, об этом мы знаем со слов Ольги, которую видели и знали ровно пять минут. Она тоже могла нагородить ерунды.

– В таком случае, городила она очень уверенно и правдоподобно, – я взяла с тарелки одинокий, основательно подсохший бутерброд с колбасой. – Юра не производил впечатление психического.

– А как, по-твоему, должен вести себя шизоид? Он может казаться вполне нормальным человеком, у нас половина правительства психи и маньяки, и ничего, вон какие речи толкают.

– Я совсем запуталась, – призналась я, вгрызаясь в заветревшуюся колбасу, – если кто-то из них врет, то кто?

– А может никто не врет?

Тайка встала с места, подошла к балкону и открыла его, запуская в номер прохладный сырой ветерок.