– Да. – Эбби не смогла сдержать боль в голосе. – И он не думает, что люди сами могут решать. Им нельзя доверить управлять собственными жизнями.

 – О, дорогая, разве вы не видите? Человек боится доверять тому, чем он не может управлять. Все, что он не мог контролировать, принесло ему горе. Поэтому, когда он столкнулся с такой милой леди, как вы, от которой он не знает, чего ожидать, он сразу пришел в замешательство. Но это не значит, что он, в конце концов, не изменится, как только узнает вас получше.

 Дверь открылась, и с платьем Эбби вошла Маргарита, эффектно закончив разговор.

 Однако слова миссис Грэхем все время звучали у Эбби в голове, пока две женщины помогали ей одеться к ужину со Спенсером. Если бы она была уверена, что он, в конце концов, придет в себя, она могла бы остаться с ним.

 Проблема в другом, – а что, если он не изменится? Что, если она поверит ему и узнает, что он никогда не поверит ей? Она откажется от возможности иметь детей.

 А имеет ли значение, если она никогда не будет укачивать ребенка, которого сможет учить, портить, любить? Она вздохнула. Конечно, это имеет значение. Но приемного ребенка ей было бы достаточно. Она смогла бы полюбить любого малыша, которого бы усыновила, выдержит ли она это или нет. Возможно, со временем она сможет убедить в этом Спенсера…

 Как его мачеха убедила его отца, делать то, что она хочет? Эбби сглотнула. Спенсер – сын своего отца, он принял решение и легко не отступится. Хочет ли она брак, где ей всю жизнь придется ждать его доверия?

 Вот в чем вопрос. Спустя час, когда она и Спенсер сели ужинать, Эбби все еще не могла на него ответить.

 Спенсер не облегчал ей задачу своим хитрым соблазнением.

 – Вижу, что ты надела кулон, который я подарил, – сказал он.

 – Да. – Эбби позволила миссис Грэхем и Маргарите уговорить ее. Но, судя по его голодному пристальному взгляду, устремленному на ее грудь, которая качала, как в колыбели, тяжелый кулон–сосуд – это было ошибкой.

 – Он очень тебе идет, – сказал он тем хрипловатым тоном, который каждый раз лихорадил ее кровь…

 Эбби сглотнула.

 – Спасибо.

 Хотя Спенсер сидел на другом конце обеденного стола, ближе к двери, она чувствовала его пристальный взгляд, такой горячий и ласкающий. Она старалась игнорировать его, и когда лакеи принесли устрицы, попыталась сконцентрироваться на еде. Но все равно, каждый раз бросала на него тайный взгляд. Во время одного из таких взглядов, Эбби увидела, как он разломал устрицу вилкой, а затем стал водить ею по топленому маслу, так же, как в ту ночь водил своим языком по ее груди…

 – Ты не ешь устриц, – сказал он с понимающей улыбкой на губах. – Волнуешься, что они как–то воздействуют на тебя?

 – Что ты имеешь виду? – Загипнотизированная, она наблюдала, как он ест устрицу и слизывает с губ масло. Так же он облизывал ее губы, затем раскрывал их…

 – Некоторые говорят, что устрицы – это афродозиак.

 – Что за афродозиак?

 – То, что пробуждает в человеке страсть. – Он съел еще одну устрицу, и капля масла упала ему на подбородок. Он стер ее пальцем и облизал его. Также он облизывал ее язык, кожу на шее, ее чувствительный сосок…

 Будь он проклят.

 – Действительно? – Эбби вызывающе проткнула вилкой устрицу, затем запихала ее в рот и начала жевала, едва чувствуя вкус. – Это смешно. Я никогда не замечала такого эффекта. Из–за устриц у меня обычно бывает расстройство желудка.

 Ее слова не отпугнули его ни на секунду.