– Дора? Ты позволил нашей мачехе и ее злополучному браку с отцом остановить тебя?

 В голосе Нэта было столько скепсиса, что Спенсеру пришлось защищаться:

 – Да. Она хотела детей, а отец не дал бы их ей. И было совершенно понятно, нас двоих ей было недостаточно. И поэтому Дора сбежала.

 – Для человека, который руководил шпионской сетью, – качал головой Нэт. – Ты иногда бываешь чертовски забывчивым.

 – Что все это значит?

 – Она ушла не потому, что «нас ей не было достаточно». Да, я знаю, что она хотела детей, но не в этом была основная проблема. Отказ делить с ней постель был причиной ее ненависти к отцу. Ненависти, которая с годами становилась все больше.

 – Что? Откуда ты знаешь?

 Нэт с самодовольным видом скрестил на груди руки:

 – Если ты припомнишь, мой дорогой брат, я жил в доме большую часть того времени, пока длился их брак, тогда как ты был в школе. К тому же я не находил ничего отвратительного в том, чтобы шпионить за слугами. Для этого у меня было достаточно хитрости, и таким образом я узнавал самые интересные сплетни, которые слуги обсуждали круглые сутки.

 – О супружеской постели отца? – спросил в возмущении Спенсер

 – И об этом тоже, наряду с другими сплетнями. Я слышал, как камердинер рассказывал, что отец женился на Доре только для того, чтобы у нас была мать. Позже я услышал от горничной, как разочаровалась Дора, когда поняла, что муж ее не любит. Та же самая горничная говорила, что отец выгнал Дору из своей постели, когда она начала надоедать просьбами о ребенке. Я думаю, он боялся, что она может обманом заставить его как–нибудь ночью…ну…ты понимаешь…довести до конца это грязное дельце, и поэтому он перестал брать ее в свою постель. Это произошло за несколько лет до того, как она оставила отца.

 Второй раз за этот час Спенсер уставился на своего брата в немом изумлении.

 – Я нисколько не виню ее в это побеге, – продолжал Нэт. – Я бы тоже сбежал, если бы должен был выбирать между старым брюзгой, который не прикасался ко мне, и молодым, в самом расцвете мужских сил итальянцем.

 – Но почему ты никогда не рассказывал об этом мне, – качая головой, спросил виконт.

 – Я думал, ты знаешь. Все остальные знали, даже Тео. Кроме того, тебя никогда не было дома, помнишь? Прямо со школы ты отправился на войну, а когда вернулся, то стал серьезным и наводящим ужас главой семьи, который раздает приказы направо и налево. И я не собирался рассказывать хоть что–то, что могло вызвать у тебя вспышку гнева.

 Смех сумасшедшего сорвался с губ виконта Рейвенсвуда. А когда Нэт начал тревожно смотреть, Спенсер добавил:

 – Я оказался даже большим идиотом, чем себе представлял.

 – Ты?

 – Каждый раз, когда я отказывался жениться, я думал о Доре. Именно воспоминания о ней заставили меня сказать Эбби самые ужасные вещи и наговорить ей кучу чепухи о женщинах и приемных детях… И поэтому она рассердилась на меня, потому что я не доверял ей и хотел чтобы все было, как хочу я.

 Нэт изучающее разглядывал лицо брата:

 – А сейчас?

 – Сейчас мне нужна только Эбби. Если она примет меня, – вздохнул Спенсер.

 – Конечно, примет. Скажи ей, что любишь ее, и больше ничего не нужно. Ты же любишь ее?

 – Да. И уже говорил ей об этом, – Спенсер хмуро смотрел в окно. – Но боюсь, что понадобится что–то посильнее слов, что восстановить ее веру в меня, после всего того, чему я ее подверг.

 Некоторое время они ехали в тишине, слушая натужный скрип кареты, забирающейся на холм и яростное громыхание на пути вниз.