– И ты винишь его за это? Потерять дочь – само по себе тяжкое испытание, не стоит приплетать сюда издержки профессии. Я уверен: политический аспект он, как, вероятно, и все консульство, продумали с самого начала. К выводу о том, что политика здесь роли не играет, они пришли сообща. Как ты уже говорил, в противном случае люди вели бы себя совсем по-другому. Подтверждением тому – упоминание Кармели о террористах, которые стремятся привлечь к себе внимание общественности. Но это же относится и к антитеррористической деятельности: дай людям знать. Если кто-то угрожает жизни твоего ребенка – не мешкай с отпором и обеспечь себе понимание и поддержку общества. И еще: поведение Кармели свидетельствует о том, что рана его все еще кровоточит. Ему дико больно, Майло. Он мечется в поисках ответов.

Майло нахмурился.

– А мы не дали ему ни одного. Липший повод для неприязни к Управлению.

– Что ты имеешь в виду?

– Его болтовню о том, что он уже как-то имел с нами дело. Кто-то, видно, наступил ему на хвост с парадами или еще чем-нибудь. Продолжая аналогию с бейсболом, можно сказать, что Кармели обошел меня на два очка.

Майло сунул служителю парковки на чай, подал машину назад, к пандусу, и мы выехали. Перед поворотом на Уилшир-авеню пришлось долго стоять у светофора.

– Не идет из головы его комната, – вновь заговорил он. – Ты обратил внимание, как поднимался к потолку дым? Может, он и не Джеймс Бонд, но мои наивные представления о шпионах Моссада берут верх, так и лезут мысли о потайных ходах, рыцарях плаща и кинжала и прочая дребедень.

– Лицензия на обслуживание, – вставил я.

– Я, как старый циник, вот еще о чем думаю: уж слишком много в нем было возмущения. Что на это скажешь?

– Ничего. Только повторю: его грызет боль.

– Без всяких заумных терминов?

– Без них. А в чем дело?

– Могу понять его желание установить дистанцию между собой и убийцей, но не кажется ли тебе, что Кармели мог бы быть полояльнее? – Майло пожал плечами. – Пойти полистать, например, их консульские архивы... Нет, я не виню его. С его точки зрения, мы – клоуны, провалившие свою антрепризу.

Ему наконец удалось влиться в общий поток машин.

– Сменим тему, – предложил я. – Слуховой аппарат. У меня такое впечатление, что он был оставлен там намеренно. Убийца как бы хочет объяснить нам, почему он остановил свой выбор на Айрит.

– Объяснить нам? Он что – игрок?

– Во всем деле, Майло, есть что-то от игры. Зловещей игры. Помнишь слова Кармели? Если девочка отключала аппарат и воспаряла в свои миры, то это и превратило ее в идеальную мишень. Уходом во внутренний мир ребенок компенсирует все то, чего лишен в реальной жизни. Начинается свободный полет фантазии, разговоры с собой, необычные телодвижения. Наблюдая за девочкой, убийца мог видеть все это. Сначала слуховой аппарат, потом то, как она невольно, бессознательно стала удаляться от основной группы, занятая собой, с головой погруженная в сказочные видения. В этот самый момент он и вырвал Айрит из ее вселенной и перенес в свою.

– Утащил, – поправил Майло. – Может, и вправду девочке просто не повезло.

– Невезение плюс личностные характеристики жертвы. – Меня тут же пронзила новая мысль. – Но есть и совершенно другая вероятность. Это был некто знавший ее. Человек, который знал, что, даже нося аппарат, Айрит отключала его.

Стиснув челюсти и прищурившись, будто в глаза ему било солнце, Майло медленно проехал три перекрестка, прежде чем вновь заговорить.

– Тогда отрабатываем назад, к спискам. Учителя, водитель автобуса.