Что ж, по крайней мере, они пока ещё четко выполняли свои обязанности, абстрагируясь от размышлений о значении того, что перед ними предстало.

А речь шла даже не о триллионах криптокредитов. Речь шла о чём-то несоизмеримо большем.

Жилые пригороды Перта. Австралия.

10 июня 2120 года. 06:00 по местному времени (20:00 9 июня по Гринвичу).

Доминик Купер практически не спал этой ночью, как и большей частью ночей в последние годы. Он спал всё меньше и меньше с тех пор, как отправился на пенсию.

Произошло это семь лет назад. А если причислять к пенсии период, когда он читал лекции в Массачусетском технологическом институте (сам Купер считал преподавательство скорее развлечением, чем работой) — и того раньше. Вот уже 26 лет, как он лишился дела всей своей жизни, которому он посвятил всего себя с дня, когда окончил институт в 2058-ом.

«Неужели я уже настолько стар?!» — поразился он, удивлённый этой мыслью. Жизнь пронеслась как один миг. Ему стукнуло 86.

В 20-ых годах XXII века средняя ожидаемая продолжительность жизни человека на Земле составляла 89,5 лет. В наиболее благоприятных социумах она достигала 113,2 лет — срока, близкого к природным пределам человеческого организма. С использованием же всех достижений передовой науки, максимально достижимая продолжительность жизни была ограничена возможностями человеческого мозга. Она составляла порядка двухсот лет.

Куперу двухсотлетие точно не светило. Да и о столетнем рубеже он мог задумываться с очень большой осторожностью. Даже если он окажется везунчиком и достигнет этой отметки вопреки хроническим стрессам, недосыпам и пренебрежению к своему здоровью, которыми он испытывал свой организм на прочность большую часть жизни — так или иначе, годы его активной жизни сочтены.

Доминик чувствовал, несмотря на нейроимпланты и когнитивные стимуляторы, как острота его ума притупляется с каждым годом, не говоря уже о здоровье. Но он так и не ощутил себя стариком. Ведь со старостью, если верить стереотипам, должна была прийти мудрость. А с ней — смирение и покой. Но метущийся ум Купера никогда не знал покоя. И он был уверен, что уже и не узнает до самого конца.

Доминик мог бы принять таблетки, чтобы уснуть. Но он почти никогда этого не делал. Он не жаловался на бессонницу. Он был хоть и стар, но всё ещё полон идей. Какой смысл проводить оставшиеся годы жизни во сне? Даже в век, когда человечество освоило технологию онейропроцессинга, позволяющую заставить мозг получать и обрабатывать информацию во время сна — во сне ты всё равно не мог сознательно мыслить и чувствовать себя живым.

Если бы кому-то могло прийти в голову заглянуть в окно дома, принадлежащего Куперу, поздней ночью, он непременно застал бы бодрого пенсионера, чьё морщинистое лицо напоминало мордочку домового эльфа, сидящим в своём кресле, затерянном среди переполнявшего комнату разношерстного хлама, в старенькой, заношенной до дыр пижаме, суетливо водящего пальцами по воздуху и время от времени задорно бормочущего что-то себе под нос. Однако вряд ли кому-то могло прийти в голову лазить у него под окнами. В современном мире люди проявляют мало интереса к соседям. А от Доминика, слывшего затворником и взбалмошным старикашкой, все и подавно старались держаться подальше.

— Подумать только, вот что придумали, — прикрыв сморщенное лицо ещё более сморщенной ладошкой, захихикал себе под нос Доминик, словно школьник, узнавший о шалости одноклассников. — Недурно, совсем недурно!

— На дворе рассвет, Дом, а ты не спал ни минуты, — укоризненно отметил ворчливым женским голосом виртуальный интеллект жилища. — Не соблюдаешь ни свой график приёма пищи, ни график приёма лекарств. Третьи сутки не проходишь общий медицинский тест.