Из журнала Степана Гласина

Я сильно переменился за последние дни, взглянув на многое иначе. Как мог я мечтать об обществе — сборище снобов. А ведь люди, которые кажутся мне действительно интересными, стараются держаться в стороне от этой самовлюбленной толпы, у них свои компании, свои встречи. Как я был глуп.

К моему счастью, в свете одна новость быстро сменяет другую, и обо мне вскорости забыли. На этом моя светская жизнь закончилась, не успев начаться, о чем я совсем не горюю. Я продолжаю служить в былой конторке, не привлекая внимания, от былого тщеславия не осталось и следа.

Однажды Демин сказал мне:

— Я решил сделать тебя своим преемником… Тысячелетия назад я, как и ты, был посвящен в древние таинства. Потом я согласился принять на себя тяжкую ношу бессмертного хранителя. Мне нравился мой удел, пока я не встретил Нину. Я наблюдал за нею давно, приходя к ней вечерами, когда она укладывалась спать, утром — когда гуляла по саду… Я знал ее судьбу, знал, что ей суждено погибнуть от руки безумца, и я желал насладиться каждым мгновением наших свиданий… Мне казалось, что я сумею легко расстаться с Ниной… но боль вечной разлуки разрывает мою душу… Скоро истекут сорок дней, Нина покинет меня навсегда… Могу ли я ее увидеть вновь? Можно заказать ее портрет, и душа Нины будет возвращаться ко мне через изображение и говорить со мною… Но я сумею лишь слышать и лицезреть ее в облике неподвижной картины… Мне этого недостаточно…

— Я готов! — мой порыв казался смешон.

— Есть на свете города, построенные на сокрытых путях в загробный мир, в Петербург в числе таких городов… Этот город станет твоей вотчиной хранителя загробных тайн, — произнес Демин, — тебе суждено пережить тяжелые времена… Смерть в сей спокойный век куда прекраснее, чем тяготы грядущего столетия. Я не вправе принуждать тебя… Запомни, ты не смеешь передать свой "чин" преемнику в тяжелые времена…

— Я готов! — у меня не было сомнений.

Раньше мною двигало бы тщеславие, но теперь я осознавал всю тяжесть своего жребия. Я чувствовал радость, что обрел свое особое предназначение в вечности!

— Ритуал будет завтра на рассвете, — ответил Демин. — У тебя есть время подумать…

Погрузившись в раздумья, я побрел к Университетской набережной, ставшей моим излюбленным местом для прогулок. Взор сфинксов успокаивал мои волнения.

Глядя на темные воды Невы в гранитных берегах, я представлял яркий Нил, утопавший в зелени. Меня будто бы уносило сквозь время и расстояния. Я видел, как скользят по воде папирусные лодки, пролетают пестрые птицы, играют дети на берегу. Моему взору открывались уютные домики и великолепные дворцы… и западный берег… пустынная полоса, страна некрополей… Петербург стал для меня северными Фивами. Вспомнился очередной курьез с Ворониным, когда мысленно улетев сквозь века, я невпопад ответил ему:

— Кто злословит имя фараона, нарушает закон истины, и осудят его в загробном мире!

Воронин принял мои слова за насмешку, а напрасно…

Погрузившись в раздумья, я не сразу услышал, как меня окликнули. Это был Лермонтов.

— Теперь вы можете учить меня, — произнес он без тени насмешки.

— Вы не станете прилежным учеником, — действительно, я чувствовал себя гораздо мудрее, а ведь совсем недавно все было иначе, — вы вечный скиталец… Правила не для вас…

— Все же мне бы хотелось получить некоторое напутствие жреца мертвых, — попросил он с улыбкой.

— Постепенно вам открываются тайны, сокрытые от людского взора, — ответил я, — но спешу предупредить вас: чем сильнее крепнут ваши таланты, тем стремительнее уменьшается жизнь… В один момент вы приблизитесь к той грани слишком близко… У вас еще есть время остановиться… оставить ваши поиски…

— А вы думаете, как я поступлю? — весело спросил Лермонтов.