|
Покончив с этим, он отложил бумаги, мрачно взглянул на диспетчера, достал свою трубку и, молча, стал набивать ее табаком. Бардик все еще говорил по телефону: – …Я думал об этом, сэр! Говард будет заниматься прессой – они еще ничего не знают об этом… Да, да, мы наложили запрет на снабжение продовольствием всех рейсов из Виннипега. Это все, что мы знаем. Я позвонил вам сразу же… – Что вы об этом думаете? – диспетчер обратился к Трэливену. Пилот, молча, пожал плечами и снова взял радиограммы. Пока он читал, потягивая трубку, лицо его покрылось глубокими морщинами. Вернулся посыльный, распахнув дверь ногой, так как руки его были заняты подносом, уставленным бумажными стаканчиками с кофе. Один он протянул диспетчеру, другой поставил перед Трэливеном, который не обратил на него никакого внимания. – …Расчетная время прибытия 05.05. по местному времени, – Бардик говорил с плохо скрываемым раздражением. – У меня дел по горло, сэр… Я займусь этим… Я позвоню вам. Я позвоню вам, как только узнаю что нибудь новое… Да, да… До свидания!. Швырнув трубку на рычаг, он вздохнул с облегчением. Затем повернулся к Трэливену. – Очень благодарен вам, капитан, за помощь! Как вам вся эта история? Трэливен потряс радиограммами. – Это все? – Это все, что мы знаем. А сейчас пора садиться за пульт и сажать этого парня. Вы должны дать почувствовать ему машину в полете, навести его и – Боже помоги нам! – помочь ему посадить машину. Вы слышите? – Я не могу делать чудеса, – беспристрастно ответил Трэливен. – Вы знаете, что шансы человека, летавшего только на боевых самолетах, посадить четырехмоторный пассажирский самолет очень ничтожны, если не сказать хуже? – Конечно, я знаю это! – взорвался Бардик. – Вы же слышали, что я говорил Барнерду! Но у вас есть другие предложения? – Нет, – медленно ответил Трэливен. – Пожалуй, нет. Я просто хочу быть уверенным, что вы понимаете, во что мы влезаем. – Послушайте! – заорал Бардик. – В воздухе самолет, набитый людьми, часть из них, включая пилотов, умирает! Крупнейшая за последние годы катастрофа в воздухе, вот во что мы влезаем! – Успокойтесь, пожалуйста, – охладил его Трэливен. – Криком делу не поможешь. Он еще раз взглянул на радиограммы, потом на карту на стене. – Это будет очень трудная и очень долгая работа, – сказал он, – и я хочу, чтобы все все до конца поняли. – Ну, что же, джентельмены, – заключил диспетчер. – Вы совершенно правы, командир, что обращаете наше внимание на риск предстоящей операции. Мы все это понимаем. – Так что же вы выбрали? – настаивал Бардик. – Тогда очень хорошо, – Трэливен подошел к радиооператору. – Пора начинать. Вы можете напрямую говорить с 714? – Да, командир, слышимость хорошая. Можем вызвать их в любое время. – Вызывайте. Оператор включил «передачу». – Рейс 714! Вызывает Ванкувер. Как слышите? Прием. – Да, Ванкувер, – донесся из динамиков громкой связи голос Спенсера. – Слышу вас хорошо. Продолжайте. Оператор протянул стоящий микрофон Трэливену. – О'кэй, командир! – Он меня слышит? – Да, можете продолжать. Держа в руках микрофон и волоча его шнур по полу, Трэливен повернулся спиной ко всем, находящимся в комнате. Расставив ноги, он уставился невидящим взглядом в точку на карте, сконцентрировавшись на своих мыслях. Голос его звучал ровно и неторопливо, с уверенностью, которой он не чувствовал. |
