Я опять посмотрел на убийцу. На лице его читалось беспокойство, в глазах появилась тревога. Бородка и усы не давали разглядеть рот, однако подозреваю, что и губы у него задергались.

– По поводу ног Абель часто наведывался к Меррею Файнзингеру. Ясное дело, он не принадлежал к категории бегунов и танцоров, но его лечебная карта свидетельствует, что он был постоянным пациентом этого ортопеда. Кстати, в тот день, когда его убили, ему был назначен прием.

– Неправда! – возмущенно выкрикнул Файнзингер. – Приема на этот день я ему не назначал. Абель Крау был моим пациентом, это верно, но не только пациентом. Он был также моим другом. Вот почему я пришел на панихиду, но вместо этого попал на суд инквизиции.

– Не назначали? Странно! Запись о приеме имеется в регистрационной книге и в его карте. – Никаких записей вплоть до минувшей ночи там не было, но, как говорится, к черту подробности. – Он ведь не первый раз пользовался вашей рентгеновской установкой?

Файнзингер пожал плечами.

– Да, он иной раз заходил ко мне, спрашивал, может ли включить рентген. Мне-то что? Близкий человек, пациент – пусть включает. Но в то утро он, кажется, не приходил или я просто не обратил внимания – у меня было много пациентов.

– Вот именно. Вы подождали до перерыва на ленч. Когда народ разошелся, вы поднялись к нему и попросили показать монету. Он показал, и вы убили его и взяли никель.

– Зачем мне это делать? В деньгах я не нуждаюсь. У меня отличная практика, дела идут как никогда. Я даже не коллекционер. Зачем мне его убивать?

– Просто-напросто элементарная жадность. Да, вы не коллекционер. Но не только коллекционеры знают о никеле 1913 года. О нем разве что младенцы не слышали. Говорите, отличная практика? Чем лучше у вас идут дела, тем сильнее вас тянет к роскоши. Вы сами об этом сказали, когда выписывали мне ортоэластики.

«Что-то с ними теперь будет? – подумал я. – Заказ уже спущен в мастерскую. Как они попадут ко мне, если мой ортопед будет арестован? Впрочем, Бог с ними, ортоэластиками».

– Ответ мы снова находим у Спинозы, – сказал я, открывая книгу на заложенной странице. – «Когда мы видим, что кто-то получает удовольствие от какой-либо вещи, у нас появляется желание обладать этой вещью, дабы испытывать такое же удовольствие. Но исполнению желания нашего мешает тот факт, что этот предмет принадлежит другому, посему мы пытаемся устранить это препятствие». – Я закрыл книгу. – Другими словами, вы видели, как дорога Абелю эта монета, и вы захотели ее заполучить. Поэтому вы убили его, то есть устранили препятствие, и взяли монету.

– Вы этого не докажете, – возразил он. – У вас нет никаких доказательств.

– Доказательства – дело следствия. Думаю, что в данном случае следствие не подкачает... Далее. Вы не ограничились тем, что присвоили никель. Вы взяли и другие вещи, которые я выкрал у Колкэннона, – изумрудные серьги и золотые дамские часы фирмы «Пьяже». Не удивлюсь, если они обнаружатся где-нибудь в вашем приемном кабинете, например в среднем ящике стола.

Файнзингер не сводил с меня глаз.

– Это вы их туда подбросили!

– Каким образом? Я не волшебник. Но и это еще не все. Вы взяли ключи от квартиры и, уходя, заперли за собой дверь. Это затруднило обнаружение тела и помогло вам лучше замести следы. Вы, конечно, избавились от них?

– Конечно, – вырвалось у Файнзингера.