После смерти Цессия Лонга под стенами Арбелы временным префектом легиона был назначен Корнелин. Дион Кассий, поддержавший это назначение и хорошо познакомившийся с Корнелином во время поездки в Рим с посланием императора, намекал ему, что при первом удобном случае постарается добиться для героя Арбелы и звания легата. Но события на дороге в Карры нарушили все его планы. Вообще, мало приятного было в такие минуты стоять во главе легиона.

В ту неспокойную ночь трибуны собрались у Корнелина в претории, растерянные, не очень уверенные в своей безопасности среди бушевавшего легиона. Снаружи доносился глухой шум человеческих голосов. Корнелин приказал подать вина. Разговор шел о событиях, связанных со смертью Антонина. Мало-помалу чаши с хиосским развязали языки. Врач Александр спросил:

– Скажи, Корнелин, что ты думаешь о Макрине?

Корнелин поморщился.

– Он будет, конечно, императором.

– Похоже, что так и будет.

– Но если он будет августом, ему надо немедля отправиться с каким-нибудь верным легионером в Рим. Там он будет на своем месте. А здесь ему не справиться с распущенной солдатней...

Подвыпивший Аций схватил префекта за руку и пронзительно посмотрел на него:

– Ты бы сумел справиться с легионами!

– Что ты говоришь! – отшатнулся Корнелин.

– Да, – хриплым шепотом продолжал Аций, – у тебя мужественное сердце. Хочешь...

– Что тебе от меня надо? – встал Корнелин.

– Хочешь, мы поднимем легион?

Наступило многозначительное молчание. Слышно было, как тяжело сопел старый Никифор.

– Заговор? Вы с ума сошли! Опомнись, Аций! Что ты говоришь! – забормотал Корнелин.

– Корнелин, – вмешался врач Александр, – он не так далек от истины. Легион пойдет за тобой.

– Легионы любят только тех, кто позволяет им грабить и насильничать, – с горечью сказал Корнелин. От винных паров, от этих разговоров у него учащеннее забилось сердце.

– Нет, – стал убеждать его врач, – ты не прав! Подумай о Риме, осиротевшем, стоящем пред новыми бедствиями! Решайся, Корнелин! Среди нас нет предателей. Мы возведем тебя на престол цезарей! Пора уже вручить власть воину, а не болтуну с бородой философа.

– Вы упились вином! – ужаснулся префект. – Как осмелюсь я на такое предприятие? Что может сделать один легион?

– Все недовольны... – склонился к нему Александр.

– Тише, тише... – остановил его Корнелин.

– На страже мои дакийцы, – успокоил Аций, – эти собаки до сих пор не потрудились научиться латыни.

– Безумцы, куда вы меня влечете? – простер к ним руки Корнелин. Ему, как и Адвенту, не хватало воображения и смелости представить себя облеченным в императорский пурпур. Сын бедного писаря, хотя и древнего рода, и пурпур! А Грациана? Ему почему-то вспомнился Виргилиан. О чем мог говорить с нею этот стихоплет? Конечно, о стишках. Девицы любят подобные разговоры. Во время последней поездки в Рим, Корнелин обручился с Грацианой, жизненный путь казался ему ясным, все было рассчитано на много лет вперед: новая поездка в Рим, свадьба по обычаю квиритов, семейный очаг...

– Корнелин, – поблескивая глазами, коснулся его руки молчавший все время Никифор, – подумай об этом. Такие дела не решают на пирушке. Спроси себя, найдется ли у тебя сила взвалить на свои плечи огромный груз Рима? Но рассчитывай на нас. Ты можешь свершить великие деяния! Ты укрепишь границы. Взнуздаешь легионы.