Толстяк немедленно свернул к небольшой рощице неподалеку от дороги. Слетев с лошадки, он мигом развернул чистую тряпицу на траве, разложил на ней сыр с копченым мясом, а потом умчался в предместье, пообещав принести свежего сидра и хлеба.

Я спрыгнул с седла, привязал поводья к деревцу, с наслаждением вдохнул свежий воздух и несколько раз присел, разминая ноги.

Высокие черные замшевые сапоги, подвязанные на щиколотке и под коленом ремешками с пряжками, широкие штаны, белая рубашка с рукавами-пузырями и отложным воротником, а поверх нее короткий колет с полами до середины бедра, но без рукавов по случаю жары — тоже черного цвета, из оленьей замши. По нынешней моде застегнут только у ворота. Ну и широкополая шляпа, опять черная — все-таки из Испании еду, а там радуга в цветах одежды не приветствуется.

Мода первой половины семнадцатого века, что поделать. Впрочем, вполне терпимо и даже удобно, во всяком случае, движений не стесняет. Да и пообвыкся я уже.

Итак, о чем я?

Все довольно просто и одновременно загадочно.

Я шевалье Антуан де Бриенн, от роду восемнадцати лет, младший сын из давно обедневшего и разбазарившего свои владения некогда могущественного дворянского рода. Некогда мой прапрадед был даже самим коннетаблем Франции. Впрочем, закончил он очень плохо, да и род с того времени превратился почти в ничто, по сравнению с тем, кем был прежде.

Со мной тоже все достаточно сложно. Несмотря на молодость, шевалье де Бриенн успел натворить столько, что хватит на десяток пожизненных заключений на галерах. В частности — убивал за деньги. Нет, речь не идет об убийствах в подворотне, исподтишка, де Бриенну просто заказывали людей, а он ловил момент, провоцировал конфликт и убивал «клиента» на дуэли. Но факт остается фактом и от этого мне уже никуда не деться. Впрочем, никакого когнитивного диссонанса прежние занятия шевалье мне не приносили — убивал да убивал, мало того, что-то мне подсказывает, что и мне приходилось лишать людей жизни в моей прежней жизни. Речь о другом, расплачиваться за эти делишки теперь нужно было мне. И эта расплата вполне может настигнуть даже во Франции.

Похождения Антуана можно охарактеризовать одной фразой: наш пострел везде поспел. Начал совсем юнцом в наемных испанских терциях кутюльером-учеником, успел пройти пару компаний, драться и убивать учился у лучших бойцов, затем пустился в свободное плаванье, по-прежнему отправляя людей на тот свет. Уж не знаю, кто конкретно его учил, но в мастерстве фехтования малец достиг впечатляющих успехов. Я сам тоже умею фехтовать, причем, по ощущениям, занимался этим профессионально и очень долго, но таланты Антуана внушают искреннее уважение.

Последнее дельце паренька: угробил мужа своей любовницы, которая ему его и заказала. А тот оказался грандом Испании. А женушка мало того, что не заплатила, так еще и сдала Антуана властям. Пришлось спешно бежать. Но не только это являлось причиной моего появления в Париже, есть и другие мотивы…

— Ваша милость! — широкая физиономия толстячка лучилась довольством. — Все нашел…

Он примостил рядом с сыром и мясом запотевший глиняный кувшин с ковригой сероватого хлеба, выдернул из-за спины огромную наваху, принялся рубить провизию на пласты и болтать.

— Совсем с ума сошли эти французы, дороговизна страшная, да у нас в Гипускоа за такие цены вздернули бы не задумываясь, да и сидр — дерьмо, одно хорошо — прохладный…

Я невольно улыбнулся. Вместе с телом де Бриенна мне достался и Саншо Мендоса, веселый, улыбчивый толстячок, баск по национальности. Верный как собака, и, несмотря на свой добродушный вид, опасный как гремучая змея. Мой слуга, казначей, мажордом, компаньон и прочее, и прочее.

Служит он мне по фамильной традиции — еще его прадеды служили моим прадедам, для басков это святое, мало того, мы с ним закадычные друзья, как бы странно это ни звучало.