Я? Видимо, герой относился к тому типу мужчин, к которым даже судьбе не стоит поворачиваться задом во избежание последствий. Пока моя жертва упорно пыталась прогнуть меня под изменчивый мир, я решила, что мир прогнется под нас.

— Я хочу, что ты, красавица…. - послышался пылкий голос, который тут же оборвал настойчивый стук в дверь. Мужик замер, выставив губы плотоядным хоботком, а я розовый цветочек имени меня, уже наваливался на него, норовя повалить на пол и занять опылением. Пыли на полу было предостаточно, так что…

Тук-тук! — снова послышалось в тревожной тишине.

— Это жена! — запаниковала жертва, лихорадочно мечась по дому. — Что-то забыла! Это жена вернулась!!!

Лихорадочные метания закончились тем, что меня поволокли к ветхой тумбочке. Глазомер у мужика явно страдал, поскольку мне было проще спрятать тумбочку, чем тумбочке меня.

— Полезай! — прошептал мужик, оглядываясь на дверь, по которой кто — то настойчиво барабанил. Маленькая щеколда подпрыгивала, а мужик пытался впихнуть меня в тумбочку.

— Быстрее, — взмолился горе-любовник, пока тумбочка пыталась повторить подвиг удава.

— Я туда не влезу! — категорично заметила я, а тумбочка с облегчением скрипнула. — Зато я могу притвориться статуей. Скажешь жене, что купил новую статую!

— Так, так, так, — бегал раненым зайцем застигнутый врасплох герой, придерживая штаны, пока кто-то усиленно колотил в дверь. Откуда в хрупкой женщине столько сил?

— Давай, прячься за вазу!!! — выдохнул мне в лицо любовник, который вот-вот станет героем посмертно.

— Только при условии, что мне подарят цветы! — возразила я, пока мужик скакал по комнате, обещая себе иметь только мелкогабаритных, карманных любовниц.

— Лезь под кровать! — сообразил мужичок, а я скептически посмотрела на семейное лежбище. — Быстро!

— Если в щель между кроватью и полом спокойно мог пройти упитанный таракан, или плашмя проползти крыса-задохлик, то это не факт, что я туда помещусь! — возмутилась я, впервые оказавшись в подобной ситуации. Что-то мне подсказывало, что даже если я выдохну, то вдохнуть уже не смогу. Прыткий любовник носился, как угорелый, не забывая громко и елейно повторять: «Дорогая, сейчас-сейчас! Одну минутку!».

— Ладно, — меня дернули за руку, подводя к шкафу. — Давай, в шкаф! Только сиди тихо, как мышка!

— А если мне пи-пи захочется? — уточнила мышатина, понимая, что моя служба и опасна, и трудна. — Ты об этом поду.

Дверь распахнулась, обнажив чей-то унылый гардероб. Словно по мановению волшебной палочки оттуда вылетела стая моли, а меня уже трамбовали среди деревянных вешалок. Вот так унылая гусеница превратилась в бабочку. Ночную. Шкаф протяжно завизжал створкой, ухнул, а я очутилась в темноте.

— Дорогая, я уже иду! — послышался все тот же елейный голосок, а шаги удалялись в сторону двери.

В шкафу пахло сыростью, а задумчиво решила присесть на какую-то лохматую шубу, свернутую…

— Ой! — пропищала шуба, когда я уже основательно опустилась на нее. — Ой! Что вы делаете?

— Кто здесь? — прошуршала старая накидка. — Кто там?

— Это я, почтальон Почкин, — мрачно отозвалась я, понимая, что кто-то испуганно дышит мне в затылок. — Принес заметку про нашего мальчика. И, видимо, это — некролог.

— Женщина! — возмущенно просопело что-то снизу. — А не могли бы вы как-нибудь по-другому разместиться! Уже на голову залезли!

— Ах ты, поганка! — яростно зашипел ворох тряпок.