Не знаю, что случилось бы, если бы она добралась до моего живота. Рискованный момент! Подумав об этом, я перехватил ее ладошку и сел, застегивая комбинезон.

    – Спасибо, милая! Ты возвратила меня к жизни.

    – Что с тобой случилось, Цзао-ван? Ты был как мертвый… нет, как человек в каком-то беспробудном сне… Ты медитировал?

    – Я восстанавливал силы. Тут, у эоитного зеркала, это недолгий процесс… Где наши спутники?

    – Скоро будут. Я позвала их, потом вернулась к тебе. С этой стороны расщелины меньше камней, дорога проще.

    Кивнув, я поднялся на ноги. Чувство необыкновенной легкости охватило меня – так бывает, когда энергии в избытке, когда ее живительный поток переполняет мышцы, готовые к немедленному действию, когда твой разум ясен, и кажется – еще чуть-чуть, и ты постигнешь все загадки мира.

    «Голос, – подумал я, – голос, твердивший ту непонятную фразу… знакомый голос Аме Пала… Что я воспринял? Обрывок послания? Мысль, заблудившуюся в ноосфере? Эхо отзвучавших в прошлом слов? Возможно, галлюцинация, какие случаются близ центра эоита?»

    Две фигуры, желтая и зеленая, возникли на той стороне провала. Макбрайт помахал мне рукой, крикнул:

    – Вижу, вы времени зря не теряли! Можем переправляться?

    – Да. Сиад, затем – мешки и снаряжение. Вы последний, Джеф.

    – Нет возражений, приятель.

    Минута, и Сиад скользнул на нашу сторону, грохнул подошвами башмаков о камень-пень, отцепил карабин, выпрямился, огляделся. Дул слабый, но ровный и прохладный ветер. С неба падал блеклый свет, солнце висело над западным краем плато, и диск его снова размылся оранжевой кляксой – бесформенной и угловатой, вытянувшей над горизонтом длинные розово-серые крылья. Звезды еще не просвечивали сквозь флер, но на востоке уже разгоралось слабое жемчужное зарево, предвестник лунного восхода. Крохотные пыльные смерчи кружились над камнями.

    Запрокинув голову, Сиад уставился на солнце.

    – Думаешь? – спросил я. – И что решил? Ты робот или человек?

    Черная маска дрогнула, сверкнули зубы – Сиад улыбался! Первый раз за все недели нашего знакомства.

    – Знать бы, что такое человек, – пробормотал он, погасив усмешку.

    – Человек свободен. Вот необходимое условие.

    – Но недостаточное.

    – И это верно, – согласился я.

    Мы приняли груз – рюкзаки, оружие и альпенштоки. Затем через пропасть перебрался Макбрайт. Встал на ноги, сплюнул в расселину и произнес:

    – Не знал, что вы умеете летать.

    – Не умею. Но хорошо бросаю лассо.

    Он взглядом измерил расстояние от скалы, похожей на жирафа, до камня-пня.

    – Бросаете на девяносто метров?

    – Вас это удивляет? Не слышали про Ристо Корхонену? Этот финн швырнул куриное яйцо еще подальше [76] . И знаете, что самое странное? Оно не разбилось!

    Макбрайт насупился.

    – Смеетесь?

    – Вовсе нет. Вы ведь признались сами, что понимаете всю уникальность моих талантов.